Ольга сразу скисла и снова потянулась к хересу.
— Хватит! — решительно заявила я, унося бутылку в комнату, чтобы она не мозолила Ольге глаза. — Придумай лучше что-нибудь!
— Кстати! — оживилась Ольга, — мы же не показали тебе письма! Ой, какое счастье, что я положила их в свою сумку! Он, наверное, даже не подумал, что они могут быть у меня, поэтому и не схватил мою сумку. Да к тому же она за ветку зацепилась!
— Так, давай показывай.
Ольга достала письма. Я быстро пробежала их глазами.
— Ну и что? — посмотрела я на Ольгу.
— А вот эта фраза тебе ни о чем не говорит? — Ольга ткнула пальцем в строку, где было написано: «А помнишь то место, где мы с тобой поймали здоровенную щуку…»
В моей голове зашевелился целый клубок мыслей.
— Погоди, погоди… — я посмотрела на Ольгу. — Ты хочешь сказать…
— Я хочу сказать, что Седой именно таким образом мог дать понять дочери, где он спрятал коллекцию! Ведь никто, кроме нее, не знал, где конкретно находится это место! А Галина должна была понять!
Позади нас раздался глухой стон. Мы обернулись. Галина сидела, уронив голову на руки, и раскачивалась из стороны в сторону.
— Бедный папа! — снова простонала она. — Господи, какая же я дура! А я-то посчитала его сумасшедшим! Ох, идиотка!
— Успокойся, Галочка, — ласково сказала Ольга. — Хочешь хересу? Полина! — Она строго посмотрела на меня. — Принеси сейчас же человеку вина!
— Ты мне тут не командуй! — одернула я ее. — Хитрая какая нашлась! Не хочет она твоего хересу, понятно? А если уж тебе так хочется, сходи сама.
Ольгу не нужно было уговаривать, и она тут же помчалась за своей заветной бутылкой. Я подсела к Галине. Ольга что-то долго возилась, видимо, судорожно глотала херес, пока я не вижу. Ну и черт с ней!
Вскоре она вернулась и налила Галине полный стакан. Та взяла его и сделала несколько неуверенных глотков.
— Галочка, не волнуйся, — пропела Ольга.
— В самом деле, Галя, успокойся! — поддержала я ее. — Мы сейчас сходим на это место и все проверим! — Я уже загорелась найти коллекцию.
— Сейчас? — испугалась трусливая Ольга.
— А что?
— Но ведь уже ночь на дворе. Мне детей нужно забирать и укладывать…
— Вспомнила! — усмехнулась я.
— Подождите, девочки, — сказала Галька. — Уже действительно поздно, но не в этом дело. Дело в том, что событие, о котором пишет папа, произошло очень давно. Ну, щуку эту мы с ним поймали много лет назад. И я сейчас, если честно, совсем не помню, где это находится.
— Как? — с ужасом вытаращилась на Галину Ольга. — Совсем-совсем не помнишь? — Ольга растерянно переводила взгляд с Галины на меня и ждала, что я чем-нибудь помогу.
— Ну, не совсем. Помню, что это возле Речного — мы всегда там рыбачили. И помню, что там росла старая, корявая береза. Если только ее найти…
— Так это уже здорово! — обрадовалась я. — Мы знаем хоть какой-то ориентир! И непременно там все проверим! Ну, вскопаем побольше, если что, делов-то! Ничего страшного!
— А кто будет копать? — подозрительно спросила Ольга.
— Все! — отрезала я, выразительно посмотрев на нее. — Так что и тебе работы хватит, не волнуйся!
Ольге последнее высказывание явно не понравилось, и я была уверена, что назавтра она непременно прикинется больной.
— Значит, откладываем все до завтра? — посмотрела я на Галину с Ольгой.
— Лучше на завтра, — ответила Галя. — Я постараюсь получше все вспомнить за ночь.
— Ты лучше отдыхай! — посоветовала я. — Завтра нам силы понадобятся.
— Поля, может быть, я не буду забирать сегодня детей от бабы Клавы? — спросила Ольга. — Как ты думаешь, она не будет возражать?
— А что такое? — повернулась я к сестре.
— Да что-то у меня в горле першит… Боюсь, как бы не заразить детей…
— А ты самогоночки у Петровича выпей! — предложила я ей.
Ольга непонимающе уставилась на меня.
— Ложись спать! — холодно сказала я. — Дети уж спят давно! А завтра только попробуй мне не встать!
Назавтра все случилось так, как я и предполагала: едва я вошла к Ольге в комнату, чтобы поднять ее, как меня встретили какие-то странные хрипы.
— Что с тобой? — спокойно спросила я.
— Горло болит, — прохрипела Ольга. — Голова болит, все болит, и вообще, мне плохо!
Я потрогала ее лоб. Лоб был горячим.
— Покажи горло! — рявкнула я.
Ольга разинула рот, вывалила язык и выпучила глаза. Я повернула ее голову к свету. Так и есть! Не знаю, каким непостижимым образом сестре удалось этого добиться, но горло ее было ярко-пунцового цвета! Так всегда! Стоило мне заикнуться, что завтра нужно съездить на дачу и что-то покопать или пополоть, у сестры тут же начинался приступ аллергии, как она говорила. Глаза краснели, из носа лились сопли, Ольга кашляла, чихала, стонала и кряхтела. Но как только я махала рукой и говорила, что поедем в следующий раз — все тут же столь же таинственным образом прекращалось. Недуг исцелялся сам собой. И вообще, я не замечала, чтобы Ольга была подвержена аллергии. Это у меня аллергия, поэтому, собственно, я и не пью. Хотя иногда так хочется! Вот сейчас, например. Напиться, а потом швырнуть пустой бутылкой в Ольгу и выругаться от души…
— Вставай! — гаркнула я изо всех сил.
Ольга аж подскочила.
— Чего ты? — испуганно спросила она. — Я же болею…
— Сегодня ты меня не проведешь своими штучками. Поднимайся.
— Я не пойду, — запротестовала Ольга, накрываясь одеялом с головой и отодвигаясь от меня.
Я решительно стащила с нее одеяло. Ольга взвизгнула и попыталась вырвать его у меня. Не тут-то было!
Я взяла Ольгу под мышки и потащила в кухню, приказав сидеть там и ждать меня, а Галине не спускать с нее глаз. Сама вышла на улицу, прихватив на всякий случай с собой одеяло.
Шла я к Петровичу.
— Дядя Коля! — уверенно закричала, барабаня в его каморку.
— Ты, что ль, Полинка? — высунулась взлохмаченная голова старика.
— Я. Мне нужен твой самогон. Давай! — потребовала я.
— Чего это?
— Ольга заболела, давай сейчас же!
Озадаченный Петрович ничего не сказал, пошел в сарай и вынес большую бутыль с мутноватой жидкостью.
— Крепкий он, — растерянно сказал он мне.
— Ничего, — я решительно выдернула у него бутыль из рук. — В самый раз!
И уверенно зашагала домой. Дома я налила полный стакан самогона и достала из кастрюли малосольный огурец. Ольга с ужасом наблюдала за мной, округлив глаза. Я пододвинула ей стакан.
— Пей! — приказала я.
— Не буду, — хрипло проговорила Ольга.
— Пей без разговоров! — прикрикнула я.
— Не буду! — в отчаянии закричала Ольга, отодвигаясь. — У меня уже все прошло!
— Ах, прошло? — обрадовалась я. — Прекрасно! Тогда собирайся, пойдем землю копать.
Ольга чуть не расплакалась. Я воспользовалась случаем, подсела к ней и принялась вливать самогон ей в рот, крепко держа за голову. Ольга давилась, таращила глаза, роняла крупные капли, но все же мне удалось влить ей почти весь стакан.
Сунув ей огурец, я удовлетворенно сказала:
— Вот и ладненько. Теперь я за тебя спокойна, не разболеешься. Одевайся в то, что я тебе дам, и пойдем.
— Ты садистка! — простонала Ольга. — Знать тебя больше не хочу!
— Ладно, ладно, — добродушно усмехнулась я. — Ты мне еще спасибо скажешь!
Галина только смеялась, глядя на нас.
Я прошла к шкафу, достала из него свою старую вязаную кофту и Кириллово шерстяное трико. Он носил его еще в юности, а когда жил с Ольгой, то надевал дома для тепла, так как зимой в Ольгиной квартире топили отвратительно, и там можно было с ума сойти от холода. Однажды я, будучи еще молодой и глупой, застала Кирилла дома в этом дырявом трико с отвисшими коленками и подняла его на смех. Кирилл тут же переоделся и никогда больше не прикасался к нему. Более того, он стал орать на Ольгу, чтобы она его выбросила, когда сестра предлагала ему надевать «под низ» зимой. В конце концов Ольга увезла трико на дачу, уверенная, что оно ей еще пригодится. Вот пусть и пригодится теперь.