Бенедикт сглотнул.
— Я считал, Кливден вызовет на дуэль меня. Ждал этого с самого начала. И раз уж он поступил иначе, то я устроил все так, как оно и было.
— Почему ты ничего не сказал, когда просил меня подумать о последствиях?
«я *
Стиснув зубы, чтобы не закричать от боли в груди, Бенедикт раскрыл ей объятия. Джулия прильнула, и он запустил пальцы ей в волосы.
— Если бы я упомянул о дуэли, ты бы согласилась пройти через все? Поехала бы со мной в Кент?
Она подняла голову и посмотрела ему в лицо. Слезинка дрожала у нее на щеке.
— Рискнула бы я твоей жизнью? Конечно, нет.
— В таком случае я рад, что промолчал.
— Но если бы мы не поехали в Кент, я бы никогда не увидела…
Бенедикт провел рукой по ее волосам, пропуская прядки между пальцами.
— А что ты увидела?
— Только не смейся.
Вот уж чего-чего, а смеяться ему точно не хотелось.
— Не буду.
— Я увидела нашего ребенка. Увидела наше будущее.
— Оно у нас будет.
Джулия хлюпнула носом, совсем не аристократично, но совершенно очаровательно.
— Я заставила тебя пройти через ад, правда?
— А еще я побывал с тобой в раю. И, как уже говорил тогда утром, на свете нет ничего важнее тех минут. Все, что им предшествовало, забыто.
— Боже, что я заставила тебя испытать! Столько лет ожидания… — Джулия прижала пальцы к губам и долго, прерывисто вздохнула. — Годы! Смотрела на Софию и вынуждала тебя переживать то же самое. И даже не догадывалась…
Он поднял трясущуюся руку.
— Между тобой и Кливденом — огромная разница. Ты знаешь меня, и, что еще важнее, я знаю тебя. Через что бы ты ни заставила меня пройти, это была лишь игра в ожидание, не более. — Он провел пальцем по ее щеке. — Но теперь ты моя, и я никуда тебя не отпущу.
— А что… что, если мои чувства не сравнятся с твоими? — По крайней мере, она признала, что чувства существуют. Начало уже положено.
— Я не поверю в это. Ты уже открылась мне. — Он взял Джулию за руку и переплел пальцы. — Речь не только о постели. Например, когда рассказала про мисс Мэллори. И сейчас. Ты бы так не переживала, будь я тебе безразличен.
— Конечно, мне не все равно. Ты мой друг!
— Мы больше, чем друзья, Джулия. Мы любовники. И станем мужем и женой сразу же, как только я поправлюсь.
Бенедикт всматривался в нее, дожидаясь реакции. Он заметил, как напрягся ее рот при мыслях о будущем.
— Это как с поцелуями, Джулия. Мы начали с поцелуя, и смотри, куда это нас привело. Ты говорила, что тебе понравилось целоваться.
Она потупилась.
— Мне не только целоваться понравилось.
Его губы изогнулись в улыбке.
— Не говори мне таких вещей, пока я не в состоянии двигаться. — Бенедикт поднял ее руку и прижался губами к мягкой коже на тыльной стороне. — Но не бойся, мы все наверстаем.
Джулия проснулась, лежа головой на плече Бенедикта. Сквозь шторы просачивался свет. Был ранний вечер.
Она даже нe помнила, как задремала, но, учитывая долгие часы бодрствования у его постели, не удивилась, что настолько устала. Джулия зажмурилась, чтобы прогнать ту картину — Бенедикт, бледный, истекающий кровью, лежит на замерзшей траве. Эта картина останется с ней навеки, но сейчас она может укутаться в его тепло, прислушиваясь к ровному дыханию.
Вдох, выдох, грудь ровно поднимается и опускается, успокаивая своим постоянством. Бенедикт выживет, теперь можно запереть поглубже слепящий ужас потери.
Джулия прижалась к нему как можно ближе, стараясь не задеть белые бинты на груди. Ее окутало покоем, заполнило им. Если бы не ее упрямое сердце, они могли бы еще в Кенте спать в объятиях друг друга.
Они по-прежнему могут так спать, причем долгие годы. Нужно только впустить его в свое сердце. Но, понимала Джулия или нет, она уже впустила его, многие годы назад, и не утратила при этом своего я. Можно смело довериться ему в замужестве, открыться всем сердцем. Он хороший, порядочный человек и очень любит ее. Давно пора расстаться со своими детскими страхами и ограничениями. Нужно лишь отпустить себя на свободу и следовать за своим сердцем.
Джулия обняла его за талию. Бенедикт пошевелился во сне, поворачиваясь к ней, положил ладонь на ее руку и крепко сжал пальцы.
— Я должен отправить тебя домой, — пробормотал он. Ресницы затрепетали, но глаза не открылись.
— Я пока не могу уехать.
— Твоей сестре, без сомнения, есть что сказать по этому поводу. — Сонная хрипотца его голоса вызвала трепет внизу живота. — Ты и так заставила ее ждать слишком долго.
— Они с Хайгейтом уехали еще вчера.
— Вчера? — Бенедикт заморгал. — Так сколько же времени я валяюсь без чувств?
— Больше суток.
— И все это время ты провела тут? — Голос сделался ниже, глубже, и по спине Джулии побежали мурашки.
— Вряд ли я могла спровоцировать еще больший скандал, чем уже вызвала.
— И все равно тебе следует уехать домой, пока мистер Сент-Клер не решил помчаться на твои поиски.
— Я не могу уехать, пока не скажу тебе кое-что. — Джулия повернула руку и переплела свои пальцы с его. — Я сделала выбор.
Бенедикт выгнул бровь.
— Сделала выбор? Хочешь сказать, что после всего решила-таки сбежать с Кливденом?
Джулия предостерегающе сжала его ладонь, но не смогла сдержать улыбку, такую широкую, что даже щеки заболели. Как только она объявила, что приняла решение, внутри произошел взрыв эмоций, достигший каждой жилки, каждого нервного окончания.
Счастье, чистая радость, любовь, в которой она готова признаться и которую рада приветствовать. Чувства заполняли ее настолько, что казалось, будто она взлетит сейчас над кроватью, как одно из хитроумных изобретений братьев Монгольфье.
— Когда мы возвращались из Кента, ты сказал, что я должна определиться, каким будет наш брак.
Джулия наклонилась и прижалась губами к его рту, кончиками пальцев погладив щетину на щеках. А когда поднялась, на ее губах играла широкая улыбка, на которую Бенедикт радостно ответил, словно уже знал, что сейчас услышит.
— Я люблю тебя, — прошептала Джулия. — Люблю и хочу, чтобы ты был счастлив. Хочу, чтобы мы оба были счастливы.
Бенедикт тоже сжал ее руку.
— Значит, будем.