— Что?
— Ты вот это из себя не строй?
— Что это?
— Дуру. Ну, так зачем?
— Хотела проверить твою реакцию. Когда я, в начале нашего совместного пути принесла тебе чай вместо кофе, ты отчитал меня так, как будто я у тебя украла как минимум миллион баксов. А тут, судя по спокойствию Иры и отсутствию громкого голоса, ты весьма мило ей все объяснил. Из этого я делаю вывод, что она тебе нравится. Не как помощница, а как женщина. И вот это плохо. Хотеть переспать со своей секретаршей это очень плохо. — Закончив свою речь, Таня закидывает оставшийся кусочек эклера в рот и облизывает губы. — Это очень вкусно, попробуй.
— Как-нибудь в другой раз. И пожалуйста, не лезь не в свое дело.
— Как скажешь. Но она девочка вроде хорошая, так что не ступай на скользкую дорожку.
— Иди уже в декрет.
— Еще рано.
***
Пять проведенных дней рядом с Ириной меня несколько подкосили. Все, о чем я мог думать — это не работа. Сколько пытался, так и не смог понять, чем она меня так зацепила. Внешность? Нет. Да, симпатичная, но не более. Хотя, если правильно себя преподаст, может и за красавицу сойдет. Но тут что-то другое. Мне бы о работе думать, а я о ней. Наверное, меня бесит, что я ей безразличен и то, что она старается не смотреть мне в глаза. А еще меня выводит из себя ее вечно убранные волосы. Иногда мне хочется подойти к ней и выбросить к чертям собачим эти заколки и распустить ее волосы и….
— Тема, я так рада, что ты вернулся. Я так скучала — никого не замечая, в кабинет врывается привлекательная шатенка, лет этак … сорока. Кому-то удаётся молодеть с каждым годом, не прибегая к пластике. Есть такой сорт женщин, которые с годами, становятся краше. Моя мать определенно из таких женщин.
— Мам, я тоже рад тебя видеть, но на будущее, не стоит врываться в мой кабинет, я мог бы быть не один, и это не то, о чем ты подумала. Не ставь в дурацкое положение мою помощницу. — Кидаю взгляд, на стоящую у двери Иру, не надо быть экстрасенсом, чтобы понять, что она чувствует — Ир, ничего страшного, можешь идти работать.
— Хорошенькая девочка. Даже слишком. Только ей здесь не место, секретарша должна привлекать, а не отвлекать, иначе какой это рабочий процесс?
— Не волнуйся мам, она замещает мою секретаршу. А та страшнее некуда, рабочий процесс не встанет, впрочем, с ней у меня вообще ничего не встанет.
— Оставь свои шуточки для друзей. Отец сказал, что ты вернулся насовсем, почему мне не сказал, я все же твоя мать!? — как всегда с гипертрофированным чувством обиды произносит мама. — Да, у тебя есть повод на меня обижаться, но сказать то мог, почему я узнаю это от твоего папаши? — совсем севшим голосом, чуть ли не плача выдает она.
— Ну ты еще слезу пусти, для лучшего антуража, не драматизируй. Ты сама то, где обитаешь? То там, то сям, и судя по загару, только вернулась с жарких стран. Если бы не твой очередной муж, я бы и не знал, где ты провела все лето. Что-то раньше ты не особо интересовалась моим местоположением, с чего вдруг сейчас всполошилась?
— Это, что упрек?!
— Это простая констатация фактов. Давай закроем эту тему, иначе все закончится настоящей битвой упреков. Расскажи лучше как дела, судя по разговорам с твоим благоверным, он был чем-то опечален.
— Все плохо, Тема. Вадик меня больше не любит, я это чувствую. Опережая твои подколки на счет него, сразу говорю, дело во мне и вовсе не в том, что он твой ровесник. Просто…. просто я… черт! Со мной что-то не так! — на последней фразе, как и ожидаемо, начинается нескончаемый поток слез.
— Мам, ну что случилось? — подхожу ближе, присаживаюсь на корточки и беру ее за руки, сумка на ее коленях скатывается и в ту же секунду разносится негромкий писк. — Рассказывай. И, пожалуйста, вытащи собаку из сумки. Иначе вместо собаки ты получишь ее хладный трупик, который испортит высококлассную подкладку твоей дорогущей сумки. Как ты вообще додумалась ее туда засунуть?!
— Я что виновата, что у вас не пускают с собаками? Пришлось выйти и сделать вид, что я оставила ее в машине. Не могла же я оставить ее на улице, я же на такси приехала. — Открывает молнию на сумке, собака в ту же секунду выныривает. — Бедная моя, Офелия, спасибо, что напомнил, а то я со своими проблемами о ней забыла.
— Ну, с такой хозяйкой, она точно закончит как истинная Офелия. Отпусти ее и не тискай. Так какие проблемы на этот раз, мама?
— Артем, ну за что ты так со мной? Ты мой единственный сын, и я люблю тебя, а ты ведешь себя как напыщенный хам.
— Прости, если обидел тебя мама, я тоже тебя люблю, и тебе ли этого не знать. Но твоя безответственность меня добивает. Не томи уже, и рассказывай, что у тебя все-таки случилось?
— Мне кажется, я больна — театральный вздох. — Лицо уже не такое как раньше, вечно опухшее, приходится вставать на час раньше, чтобы хоть как- то замаскировать этот ужас. И штукатурка уже не помогает! Веки подвисают, хоть спички вставляй. А тело, оно будто не мое, словно щелочь вместо крови, а кишечник, он лысый, я это чувствую. Я прочитала в интернете, что это может быть какой-то червь, он съедает меня. Мне нужно пройти МРТ, может там найдут этого червя.
— Конечно, найдут, анаконду бля*ь! Мама, очнись, и послушай меня внимательно. Напомни-ка, сколько тебе лет?
— Не помню, с памятью тоже что-то не то.
— Ну да, у меня тоже бывает. Но я помню, тебе пятьдесят два.
— Вообще-то пятьдесят один!
— Ну, вот и отлично, значит, червяк память все же не сгрыз. А теперь будь добра, вспомни, тебе этот возраст ничего не напоминает? Например, климакс?!
— Молчать! Нет у меня никакого климакса. Я еще молода для этого. Вот увидишь, еще и ребенка рожу Вадику.
— Тогда, наш разговор не имеет смысла. Ты никогда не хотела осознавать очевидных вещей. Что конкретно тебя привело сегодня ко мне? Скажем так, я не впечатлен твоим червяком и обострением любви ко мне. Переходи к делу.
— Иногда, ты бываешь слишком жесток. В общем, Вадик вложился в некоторый бизнес в Испании и так получилось…
— Нет. Я не дам ни копейки этому проходимцу.
— Ты даже не дослушал.
— И не собираюсь. Если конкретно тебе нужна моя помощь, говори, что смогу, то сделаю. Твои мужья меня не касаются.
— Раньше ты был добрее, Артем.
— Нет, мама. Раньше я был глупее. Не путай. Ты должна понять одну вещь. Я никогда не одобрял твоего образа жизни. Нет, я не осуждаю тебя, скорее не понимаю. Но это твоя жизнь, вмешиваться я в нее не собираюсь. Но не смей заикаться о своих мужиках. Я работаю не для того, чтобы спонсировать альфонсов. И чтобы ты ни думала, они такими и являются.
— Артем, у тебя есть что-нибудь выпить? Только не надо мне предлагать кофе, чай или какао, давай по-взрослому.
— Не предлагаю. Может обойдемся без алкоголя, говори, что накипело, мам, я не обижусь. — Из наигранно театральной особы, мама вмиг превращается в нормальную женщину.
— Тебе едва за тридцать, Артем. Это настоящий рассвет, время, когда все возможности открыты. Мужчинам вообще живется легче. Ты и в пятьдесят будешь нарасхват. А нам уже и в тридцать клеймо! Думаешь, легко было стать матерью в восемнадцать лет без мужа? Не важно, что твой отец был где-то рядом. В глазах нашей сраной деревни я была просто гулящей девкой, заарканившей местного красавца. Знаешь, тяжело жить с навешенным клеймом, тем более, когда твой отец решил жениться на другой! Ты не представляешь каково было мне! Можешь не верить, но я любила твоего отца. И если бы не он, в моей жизни не было бы всех этих придурков, под названием ”мужья”. Я знаю, что виновата перед тобой, что оставила тебя у родителей. Но и ты пойми, я хотела наладить свою жизнь. Я думала, что выйду замуж, все уладится, а потом тебя заберу. Но когда я относительно встала на ноги, тебя уже забрал твой папаша. Знаешь, как меня бесило, что тебя воспитывает чужая тетка? Ты, наверное, и мамой ее называл?
— Я никогда не называл Катю мамой.
— Хоть на этом спасибо. Ты прости меня. Это сейчас бы я все исправила, но уже поздно.
— Мама, ну хватит, я сейчас сам расплачусь.