– Ну как? Еще что-нибудь нужно? – спросил он.
– Спасибо большое. Кажется, все есть. Даже больше, чем я просил.
– Ладно, пошли, покажу тебе гостевую ванную, можешь пользоваться. Потом переоденешься и пойдешь в «тренажерку», Дана тебя уже ждет.
Интересно, откуда он знает? Он же не проверял, где сейчас его дочь.
Ровно через три минуты я, одетый в спортивный костюм, открыл дверь вчера еще совершенно пустой «тренажерки». Сегодня в ней было все необходимое строго по списку, даже доска и листы ватмана. Дана оплывшей кучей сидела на стуле, опустив голову. Накануне я видел ее одетой в просторный балахон, сегодня же на ней были лосины и майка, и я смог объективно оценить поле предстоящей деятельности. Поле это показалось мне поистине необъятным.
– Доброе утро, – поздоровался я с улыбкой.
Она молча кивнула. То есть за ночь разговорчивей моя подопечная явно не стала.
– Ты готова?
Снова молчаливый кивок. Я постарался вспомнить все, чему меня учили отец и все мои тренеры. Я-то сам не великий педагог, в психологии не силен, так что придется опираться на чужой опыт. Мой первый тренер, бывший сиделец-каратист, часто повторял: «Никогда не заставляй человека делать то, чего он боится. Сначала постарайся сделать так, чтобы он перестал бояться. Нельзя ломать спортсмена «через страх», нужно обучать его «без страха».
Я взял ватман и стал присобачивать его к доске. Дана молча смотрела, потом встала и принялась помогать. Укрепив лист, я достал длинную линейку и пластиковый футляр с фломастерами.
– Держи линейку вот так, – я показал, как именно, – а я буду чертить оси.
Мне показалось, что Дана немного расслабилась. Ну, понятно, девочка со страхом ждала, что я с первой же секунды заставлю ее выполнять какие-нибудь упражнения, с которыми она, само собой, не справится, и далее последуют комментарии на тему ее ловкости и выносливости. Не тут-то было, Богдана Михайловна, меня голыми руками не возьмешь. До упражнений нам с тобой еще пахать и пахать. Сегодня мы будем делать только то, что ты давно умеешь или не умеешь, но без затруднений справишься.
За первым листом последовал второй, на котором мы так же, совместными усилиями, начертили несколько осей координат. И вот что странно: она добросовестно помогала мне, но не задала ни одного вопроса. А еще мне будут рассказывать про так называемое девичье любопытство! Неужели ей совсем не интересно, зачем все это? Или привычка молчать сильнее желания спросить? Ладно, я не гордый, сам объясню.
– Смотри, Дана, вот на этом листе мы будем отмечать давление и частоту пульса до нагрузки и после нее. А вот на этом – сами нагрузки. Для того чтобы получить результат, к которому ты стремишься, – я умышленно не произносил никаких слов ни про вес, ни про похудение, – нужны существенные нагрузки, но твое сердце их сразу не выдержит, и его надо готовить к этим нагрузкам, тренировать. То есть в первую очередь мы будем заниматься твоим сердцем и дыханием. Понятна идея?
Она кивнула.
– Твой пульс при нагрузках не должен превышать ста двадцати ударов в минуту, – продолжал я теоретическую часть. Вообще-то по-хорошему можно было бы и до ста сорока доводить, но, учитывая вес Даны, я боялся рисковать. – Поэтому в первое время мы будем давать только такие нагрузки, при которых твой пульс не будет зашкаливать за указанную отметку. И вот на этом листе станем отмечать, сколько и чего ты успеваешь сделать, пока пульс не больше ста двадцати.
Первое наше занятие превратилось в лекцию, и Дана заметно успокоилась. Слушать преподавателя и запоминать – занятие для нее привычное, она всегда была хорошей ученицей. Сперва я с умным видом вещал про аэробные и анаэробные нагрузки, потом, пересказывая полученную от моей подруги Светланы информацию, плавно перешел к проблеме обмена веществ в организме и правильному питанию.
– С сегодняшнего дня ты заведешь тетрадку, в которую будешь записывать все, что съела и выпила в течение дня. По часам и минутам. До крошки и до капли. Даже если ты просто выпила стакан воды или сока, записывай: сколько, чего и в какое точно время.
У нее в глазах бился немой вопрос, и я никак не мог понять, о чем ей так хочется спросить. Вроде бы я все объяснил. Неужели остались какие-то неясности?
– Вопросы есть? – дежурно спросил я, закончив лекцию.