– Похоже, нас встречают? – проговорил Пафнутьев.
– Попробовали бы не встретить, – откликнулся Шаланда.
Водитель включил дальний свет, и сразу стало видно, что на дороге стоит плотный мужик, сунув руки в карманы куртки и склонив голову вперед, будто собирался бодаться с микроавтобусом. Уходить в сторону он, видимо, не собирался, может быть, просто потому, что некуда было сойти – под тонким льдом таилась густая глиняная жижа разъезженной грузовиками дороги.
Почти упершийся бампером в живот мужика автобус остановился. Водитель опустил стекло, высунулся наружу.
– Ты звонил?
– Милиция? – не отвечая, спросил мужик.
– Ну! Милиция!
– Давайте направо, – мужик показал поворот дороги прямо перед собой.
– Проедем?
– Если с разгона... Получится. Вон к тому дому. Там ворота распахнуты. Сразу и въезжайте.
Водитель поворчал немного, подергал рычаги, оглянулся, желая убедиться, что пассажиры осознали, в каких условиях ему приходится работать. И начал сворачивать вправо, одновременно нажимая, нажимая на газ, пытаясь придать машине хоть какое-то ускорение. И действительно, чиркнув глушителем по смерзшимся комкам глины, автобус выехал на твердую поверхность и, проскочив метров тридцать, оказался у ворот.
– Кажется, пронесло, – пробормотал водитель, въезжая во двор. Площадка перед гаражом была забетонирована, более того, даже, кажется, вымыта. И тут же в воротах показался мужик, которого они оставили на повороте.
Пафнутьев выпрыгнул из машины на бетон, прошел вдоль гаража, присел несколько раз, разминая затекшие ноги, осмотрел дом. Сооружение оказалось достаточно внушительным – метров двадцать на двадцать.
– Ни фига себе! – пробормотал Пафнутьев озадаченно. – Почти четыреста метров площадь одного этажа. А их здесь... – он задрал голову вверх. – Их здесь три, да плюс подвал, да еще, кажется, вверху мансардный этаж... Это сколько же получается... Две тысячи метров полезной площади... Да пристроенная башня... Две тысячи! – громко сказал Пафнутьев, приблизившись сзади к Шаланде.
– Что? – тот вздрогнул от неожиданности.
– Говорю: в домишке этом две тысячи квадратных метров полезной площади.
– Так не бывает.
– Четыре этажа, включая мансардный. Множь, Шаланда, множь. Размер дома у основания примерно двадцать на двадцать. Вот и получается две тысячи квадратных метров. А у тебя в квартире сколько?
– Шестьдесят, – проворчал Шаланда, словно уличенный в чем-то недостойном.
– У меня тоже шестьдесят, – сказал Пафнутьев. – Заметь: не жилая, а общая.
– Перебьешься, – Шаланда не сумел скрыть своего удовлетворения – у него квартира, оказывается, ничуть не меньше.
– Перебиваюсь, – развел руками Пафнутьев и, ухватив за рукав мужика, который в очередной раз суетливо проносился мимо, подтащил к себе. – Скажи, старик, кто ты есть?
– Не понял? – обернулся тот, безуспешно пытаясь высвободить рукав.
– Повторяю – кто ты есть? Почему носишься по двору? Кто тебе поручил встречать нас? Как вообще понимать твое здесь пребывание? Я внятно выражаюсь?
– Докладываю... Вохмянин моя фамилия. Охранник.
– Или телохранитель?
– Можно и так сказать.
– Значит, не уберег ты тело своего хозяина?
– Тело на месте.
– Это где же? – Шаланда тоже решил принять участие в разговоре.
– В кровати.
– Тело мертвое?
– Вполне.
– Что случилось?
– Выстрел в голову.
– Куда именно? – уточнил подкравшийся сзади Худолей.
– Пуля вошла между ухом и виском. Это важно?
– Очень, – кивнул Худолей.
– Наверное, это о многом говорит? – Вохмянин явно нарывался на крутой разговор.
– Да, – кивнул Худолей. – О многом. Для убийства надежнее точки нет.
– Между ухом и виском? – простодушно удивился Вохмянин. – А мне всегда казалось, что лучше всего стрелять в затылок.
– Затылок – тоже ничего, – согласился Худолей и отошел, чувствуя, что перебил начальственный разговор. – В конце концов, все зависит от ловкости рук, – пробормотал он уже про себя.
– Может быть, войдем в дом? – предложил Вохмянин.
– Обязательно, – и Шаланда первым направился к причудливому арочному сооружению со ступеньками – там, по его представлению, должны были находиться двери.
Из какой-то ниши раздался рык громадной собаки, но в темноте ее не было видно, а судя по тому, что Вохмянин не обратил на рык никакого внимания, собака была надежно привязана.
Сразу за дверью оказался просторный вестибюль с вешалкой, зеркалом и небольшим диванчиком.
– Неплохо, – сказал Пафнутьев. – Я бы не отказался.
– Что-то ты, Паша, последнее время все увиденное примериваешь на себя, – проворчал Шаланда, стаскивая тесноватый плащ.
– Конечно, на себя, – не задумываясь, ответил Пафнутьев. – На тебя ведь все мало. И этот дом на тебя мал, как я вижу.
– Какую я недавно женщину примерил, – негромко пробормотал Худолей, но Пафнутьев его услышал.
– И что? – спросил он.
– Велика оказалась. По запросам.
– Сюда, – сказал Вохмянин, распахивая двустворчатую дверь. За ней Пафнутьев увидел большой зал с тремя окнами и камином. Посредине стоял стол овальной формы, а вокруг него – около десятка стульев. – Присядем? – предложил Вохмянин. – Я доложу обстановку, а потом уж вы приступайте.
– Пусть так, – солидно кивнул Шаланда. – Только без ненужных подробностей.
– А мне, пожалуйста, с подробностями, – заметил Пафнутьев. – Причем мне больше всего нравятся ненужные подробности.
Вохмянин посмотрел на одного, на другого, пытаясь понять столь противоречивые указания, и лишь после того, как Пафнутьев подмигнул ему, кажется, понял – начальство шутит.
– Значит, так, – Вохмянин скромно присел к столу между Худолеем и оперативником. – Был ужин... Часа три-четыре назад. Можно уточнить. Присутствовал сам Константин Александрович...
– Это кто? – спросил Шаланда.
– Объячев.
– Ах да! Продолжай.
– Жена... Маргарита.
– Кстати, где она?
– Наверху. У себя. Пьяная.
– Напилась за ужином или после?
– После. За ужином трудно было напиться... Сухие красные вина, виски, мясо, овощи... Хозяин пил водку.
– Много? – успел вставить Пафнутьев.
– Не знаю, как кому... Бутылку выпил.
– Поллитровую?
– Да. Пол-литра.
– Кто еще был?
– Секретарша.
– Она здесь?
– Все здесь. Никто не ушел. Я не позволил.
– Молодец! – похвалил Шаланда. – Ужинаешь вместе со всеми?
– Когда как.
– А сегодня?
– Сегодня – со всеми.
– Кто еще?
– Этот... Как его, – неулыбчивое лицо Вохмянина напряглось в задумчивости. – Вьюев Олег Игоревич.
– Кто такой? – спросил Шаланда, не желая выпускать из рук нить разговора.
– Ну... Назовите его деловым партнером. Он уже несколько дней здесь околачивается. Гостит. И вот дождался. Теперь, как я понимаю, не скоро уедет к себе на Украину.
– Дети? – спросил Пафнутьев.
– Сын. Сергей.
– Хороший сын?
– Чего ж ему быть нехорошим... Но, опять же, не без некоторых недостатков.
– Ну? – требовательно произнес Шаланда.
– Немножко наркоман.
– Со стажем? – уточнил Пафнутьев.
– Да. Лечился.
– Безуспешно?
– А в этом деле, как я понимаю, не бывает больших успехов, – Вохмянин пожал тяжелыми, литыми плечами. – Разве что в одиночку запереть, лет этак на десять.
Разговор продолжался, и Пафнутьев, прислушиваясь к звукам за пределами каминного зала, все-таки улавливал, улавливал некоторые признаки жизни. Что-то упало наверху, хлопнула дверь, по трубе, замурованной в стене, глухо прошумела вода, кто-то прошел за дверью, он услышал осторожные шаги и всхлипы. Басовито и беззлобно пролаяла собака на крыльце, включившись в поселковый собачий перебрех. Дом был явно пустоват, людей здесь было гораздо меньше, чем требовалось для нормальной жизни на таких площадях.