- Расскажи там в самых общих чертах, в подробности не вдавайся. Да и не к чему. Там есть любители собирать разного рода сведения. Для чего? Для того чтобы козырнуть на каком-нибудь совещании. Одним словом, держи ухо востро.
Слободкин поехал в город с радостью. Он решил обязательно сказать Радволину и об Ине тоже, конечно, в самых общих чертах и просить помочь.
Радволин встретил Слободкина приветливо. Их разговор уже с первых минут принял совсем неожиданный для Сергея оборот:
- Я вас вот зачем, собственно, пригласил, товарищ Слободкин. Помощь нужна вам какая-нибудь? От обкома?
- Помощь? - удивился Слободкин. Может, сразу ему про Ину? Или нет, рано еще об Ине, поближе к концу скажу.
- Ну да, помощь. У нас старая дружба с летчиками, и если понадобится, можно будет достать парашюты, хоть и не новые, но для занятий вполне подходящие.
- Парашюты? Это было бы вот как кстати! - воскликнул Слободкин. - У нас пока один на весь десант. И тот - БУ.
- Бывший в употреблении, - Радволин без всякой рисовки подчеркнул, что военная терминология ему прекрасно понятна. - А вышки у вас вообще нет. Можете забираться на нашу - выстояла под всеми налетами. Заслуженная, можно сказать, вышка.
- Бездействует?
- В том-то и дело. Просто обидно! Я эту вышку своими руками строил перед самой войной. Берете?
- Беру! - засмеялся Слободкин.
- Будете с ребятами сюда приезжать. Хотя бы раз в... - Радволин задумался, - в неделю? В месяц?..
- Туго у нас со временем, товарищ Радволин. Очень туго.
- Это верно. Я знаю. Но все-таки подумайте, не отказывайтесь сразу. Что еще у вас? Говорите, не стесняйтесь.
Пора, - решил Слободкин. - Самое время про Ину. Как бы только начать половчее?
Радволин уже встал из-за стола, подошел к Сергею, сейчас скажет: Заходите, товарищ Слободкин...
- Товарищ Радволин, не могу больше задерживать вас. У вас тут тоже...
- Ты что, обиделся? Да? - неожиданно перешел на ты секретарь. - Ну и правильно сделал! Затянули мы с ответом на твою личную просьбу. Безбожно затянули! Но, поверишь, по-настоящему руки дошли только несколько дней назад. Я сам интересовался...
- Не нашлась?.. - перебил его Слободкин.
- Должен тебя и обрадовать и огорчить, если можно так выразиться.
- Была и уехала? - спросил упавшим голосом Слободкин.
- Ты прав. Была. И уехала. Но куда? - Радволин посмотрел на карту, занявшую добрую половину стены его кабинета. По карте широко, от края ее и до края, разбежалась лесенка красных флажков на булавках. Слободкин молча прошелся по ней глазами - вверх и вниз, по каждой ступеньке.
- Неужели?..
- Точно. На фронт, добровольцем. В действующую армию.
- Ошибки не может быть? Ты уверен? - Слободкин не заметил, как тоже перешел на ты.
- Мне заявление твоей Ины по телефону читали. Человек, скажу тебе, настоящий!
Слободкин налил себе полный стакан воды из тяжелого, треснутого и склеенного изоляционной лентой графина, но пить не стал. Так и застыл перед Радволиным со стаканом в руке, беззвучно роняя на мягкий ковер большие, тяжелые капли.
Множество чувств вскипело в сердце Слободкина сразу.
Чувство гордости. Вот ведь, в самом деле, девчонка какая! Кто бы подумать мог? А?..
Чувство тревоги. Когда увижу теперь? И увижу ли вообще?
Чувство зависти. Да, и оно тоже. Парашютист, столько раз смотревший смерти в лицо и уже научившийся вроде бы глядеть на все не мигая, вынужден отсиживаться здесь, в тылу, без оружия. Ина, за всю свою жизнь не сделавшая ни единого выстрела даже в тире, зарылась в землю с автоматом в руках, и перед ней немецкие танки...
Это, последнее, Слободкин представил с такой наглядностью, что увидел даже два острых локотка, глубоко вонзившихся в сырую весеннюю землю, и до боли в собственных суставах ощутил, как студено-холодна та земля...
- Только бы ничего не случилось...- Это Слободкин сказал уже вслух, не стесняясь Радволина. - Как ты думаешь, где она может быть сейчас? Радволин развел руками.
- При первой возможности наведем справки, но дело такое, сам понимаешь, служил...
Служил! Знал бы ты, секретарь, за какое место задел, так, может, выбирал бы слова.
- Расстроен, Слободкин? Да?
Соврать? Или нет? Соврать значит унизиться, это нам не подходит. Правду резануть? Еще хуже. Полправды? Сказать только о том, что горжусь Иной, что завидую ей? Сразу увидит - правда, да не вся. Стало быть, неправда. Есть же счастливцы на свете! Им слукавить - все равно что наряд схлопотать. Смолчать и то красивей. Смолчу.
Радволин, поняв состояние Слободкина, сам перевел разговор на другую тему, вернее, на ту, с которой начали:
- Так не забудь: если что понадобится, заходи. Я тоже к тебе заеду. Прямо на занятия, можно?
- А как ты узнаешь? Тебе сообщить?
- Ну, это все в наших руках, - Радволин подошел к тумбочке, на которой Слободкин только сейчас увидел целое столпотворение телефонов. Один из них как раз в эту минуту резко зазвонил. Секретарь поднял трубку:
- Радволин слушает. Здравствуйте, товарищ Строганов! Давно не был? Болел целый месяц, только третьего дня вышел. Чем болел? Да, им самым. Без осложнений. Спасибо, товарищ Строганов, ни в чем не нуждаюсь. Честно. Может, от обкома какая-нибудь помощь заводу требуется? С дровами плохо? Для детского сада? Так, так, так...
Слободкин слушал и ушам своим не верил. Глаза запали куда-то, как у мороженого судака, щеки тоже ввалились - белые, почти прозрачные, а послушаешь - довоенный стахановец да и только! Ни в чем не нуждаюсь! Честно! Спасибо!
Слободкин удивленно глядел на Радволина, а тот продолжал:
- Понимаю, товарищ Строганов, понимаю. С дровами поможем. Обязательно! У нас тут отряд лесорубов формируется. Вы нам несколько человек в него не подбросите? Сейчас никак не можете? А недельки через полторы? Тоже нет? Да, да, знамя, понимаю. Ну, что ж, выкрутимся как-нибудь. Нет, вполне серьезно, выкрутимся. Делегата на фронт от обкома с подарками? Надо бы. А от завода? Так, может быть, одним обойдемся, раз так плохо с людьми? Есть предложение послать общего делегата - от вас и от нас. Кого? Дайте денек на размышление. Даете? Добре! Еще раз спасибо, товарищ Строганов. До свидания. Радволин положил трубку, обернулся к Слободкину:
- Все слышал?
- Слышал.
- Дров для детсада действительно подкинем, а насчет делегата на фронт с тобой хочу посоветоваться. Послушай, а ты сам не рванул бы, а? Слободкин растерялся.
- Я совершенно серьезно. Заводской? Заводской. Комсомолец? Комсомолец. Един в двух лицах. А главное, фронтовик! Да ты в это дело всю душу вложишь. Сейчас идет сбор подарков и на заводе и в городе. У нас кисеты шьют, носки и варежки вяжут, у вас зажигалки, мундштуки готовят. Представляешь, явишься с таким добром!
Слободкина не нужно было больше агитировать. Он боялся теперь только одного - не передумал бы Радволин, не запротестовал бы Строганов...
Секретарь, поняв, что угодил Слободкину, продолжал развивать свою мысль:
- Строганова я на себя беру, у нас с ним расхождений не будет. Да и дня на два всего отлучишься-то. Как - ни- будь перебьются. Самолетом туда, самолетом обратно. Подарки вручишь, речь скажешь и обратно. Поверишь, я бы сам катнул, не раздумывая. Не пустят - под Новый год летал и то со скандалом. Дай другим, скажут, это уж точно. А у меня мечта знаешь какая? Совсем податься туда. Не простая это штука, но если захочешь, все можно сделать. Надо только очень хотеть. Согласен?
Слободкин неуверенно кивнул, не зная еще толком, как отнестись к откровенности секретаря. Тот, почувствовав, что сказал, пожалуй, лишнее, спохватился:
- Только, чур, между нами! Ни одному человеку ни слова. Ни единому! Я тебе ничего не говорил, ты ничего не слышал.
Он взял Слободкина за руку, подвел его вплотную к карте. - Я вчера у летчиков был. Они знают не только погоду на месяц вперед, но вообще все на свете. Хочешь их прогноз военных операций услышать?
- Конечно.
- Так вот. Немцы сделают все, чтобы попытаться разбить наши войска на юге, захватить Кавказ, прорваться к Волге, овладеть Сталинградом. В настоящее время на фронте, растянувшемся от Баренцева до Черного, у них под ружьем более шести миллионов человек.