В Суде мы простояли около двух недель. За это время, кроме безобразной гулянки команды на берегу, стоянка отряда ознаменовалась бунтом на «Мономахе». В точности я не помню причины бунта, да она, кажется, была, как и всегда, фиктивная, — насчет строгости командира и недовольства пищей, — но вообще бунт выразился в том, что команда, собравшись толпой, подошла, рыча, к мостику, и начались выкрики ругательств и проклятий по адресу командира. К активным действиям толпа не приступала. Командующий ездил на «Мономах», заставил команду просить прощения и выдать виновников, которые, кажется, были списаны, — наверное не помню. Теперь ясна подкладка бунта — появившаяся еще тогда агитация левых партий.
К концу второй недели командующий, как мы думали тогда, чтоб занять чем-то экипажи, приказал привести корабли в идеальное внешнее состояние, начали все подкрашивать и драить, каждый день стали проводить строевые занятия. Все происходило так, как будто готовились к императорскому смотру. Но это было немыслимо, ведь царь остался в Петербурге. В завершение всего адмирал провел смотр вверенных кораблей и остался доволен.
Наконец черноморские транспорты собрались, и мы с ними вышли в конце августа в Порт-Саид.
При подходе к Порт-Саиду телеграфная станция «Сисоя» начала принимать какие-то радиограммы, явно по-русски, но шифром, подписанные «Три Святителя». Я решил, что у радиотелеграфиста от жары помутилось сознание, и сам прочел ленту — действительно «Три Святителя». Но этого быть не могло! «Три Святителя» должен находиться в Черном море и не может пройти через Босфор, неужели его радиостанцию слышно из Черного моря? Но слышимость отличная. Опять чертовщина какая-то, как с «Камчаткой» у Доггер-банки. Сообщили на флагманский «Александр», оттуда подтвердили получение, но почему-то вместо объявления тревоги приказали подготовить флаги расцвечивания и холостые патроны для 75-миллиметровых пушек. «Александр» тоже что-то начал передавать по беспроволочному телеграфу. Мы на «Сисое» решительно ничего не понимали.
Через 2 часа прямо по курсу показались дымки, и «Ока» побежала проверить, кто это.
Еще через полчаса увидели возвращающуюся «Оку», отчаянно что-то сигналящую флагману. А на горизонте уже появились два явно военных корабля. С «Александра Третьего» приказали отряду уменьшить ход, держать строй и приготовиться приветствовать его императорское величество. На броненосце началась суматоха, хотя благодаря тренировкам в Греции мы довольно быстро заняли места.
А приближающиеся корабли в нашей черноморской окраске уже хорошо видно, первый идет броненосец, действительно похожий на «Три Святителя» со штандартом ЕИВ, а за ним башенный трехтрубный крейсер, и если бы мы не знали, что «Олег» из-за поломки в машине остался в Кронштадте, то решили бы, что это он, ведь черноморские «Очаков» и «Кагул» еще не прошли испытаний! Четвертый же крейсер этого типа «Богатырь» уже воюет в Тихом океане.
Ближе и ближе подходят они к эскадре, весь личный состав отряда выслан наверх. Наконец они проходят по линии ваших судов, и артиллерийский салют и громовые крики «ура», идущие от чистого сердца, огласили воздух. У всех на лицах радость, неподдельная радость, что наши силы прибавились.
По присоединении к нам черноморского отряда ЕИВ перенес флаг на «Полярную звезду», «Три Святителя» занял место в кильватер «Сисоя Великого», а «Очаков», все-таки это был он, примкнул к отряду крейсеров, где наконец-то появился настоящий крейсер.
Ввиду позднего времени императорский смотр был перенесен на завтра, ЕИВ пригласил адмирала и командиров кораблей на «Полярную звезду» на совещание. У матросов ходили разговоры, что государь-император лично, как Александр Второй, поведет нас бить врага. В кают-компании в этом очень сомневались, но все были весьма довольны увеличением нашего отряда в полтора раза.