Я знал, что публика никогда не узнает большинство имен на мемориале Подразделения, как и о тех «маленьких войнах», которые оно постоянно вело по всему миру против террористов и преступников. Операторы Подразделения гордились тем, что были «тихими профессионалами», которые занимались своим делом, не стремясь к публичности или общественной благодарности.
Большинство операций были строго засекречены и никогда не попадали в газеты или на телевидение. Если все же что-то попадало в новости, Пентагон, публично не признававший существование Подразделения, приписывал ее другим армейским подразделениям или даже военнослужащим других стран. Секретность и аура неуязвимости были важной частью культуры Подразделения, которая прививалась с самого первого дня обучения на курсе боевой подготовки операторов (КБПО). Нас учили, что мы можем достичь всего, и мы тренировались визуализировать победу и никогда не терпеть поражение. Если по какой-то причине существовала вероятность неудачи, мы представляли, как преодолеть эту проблему. Мы были непобедимы. Никто не мог нас тронуть.
Большинству оперативных сотрудников было за тридцать. Подразделение искало зрелых воинов, способных принимать молниеносные решения, не имея всего объема информации, и в самой динамичной и опасной обстановке в мире. Кроме того, — и это уникально даже среди других частей Сил специальных операций, — мы должны были уметь делать это самостоятельно, не нуждаясь в указаниях вышестоящих чинов.
Подразделению также требовались отличные воины на поле боя — физически сильные и исключительно хорошо обученные убийцы, а также сильные лидеры и инструкторы, объединенные в единое целое.
Хотя в эскадроне могло быть до шестидесяти человек, включая специалистов по проникновению на высокозащищенные объекты, медиков и других специалистов, Подразделение обычно действовало небольшими группами. В зависимости от задачи это могло означать, что на вражеской территории работали всего один-два оператора, практически не имея резерва или местной оперативной поддержки. Поэтому каждый оператор должен был уметь планировать и выполнять задачи, которые в других частях могли поручаться нескольким людям — концепция, известная как «умножение сил»[8].
В ходе психологического тестирования кандидатов также оценивали на предмет их моральных и этических качеств. Война, как никакой иной опыт, проверяет характер человека. Действуя самостоятельно, без надзора и даже без свидетелей, Подразделение должно было полагаться на то, что его бойцы будут вести себя так, словно находятся под микроскопом, будь то соблюдение правил ведения боевых действий или международного права.
Психологическая экспертиза проводилась не только для того, чтобы определить моральный компас потенциального оператора. Она также была призвана определить, кто, будучи выходцем даже из элитных солдат, способен выполнять обязанности, требуемые от воина Подразделения.
Одной из таких задач была способность убивать без колебаний. Различные исследования показали, что даже в условиях напряженной борьбы подавляющее большинство бойцов не будут стрелять в противника[9]. В сражениях, где большая численность солдат противостоит другому большому количеству военнослужащих, этот феномен не так важен с военной точки зрения: солдат, готовых убивать, все равно достаточно.
Однако если небольшая группа, скажем, из четырех человек, входит в дом, где в комнатах, за дверями скрываются несколько террористов, возможно даже в присутствии заложников, каждый человек должен быть уверен, что он, не дрогнув, сделает выстрел на поражение. Невыполнение этого требования может привести к гибели не только застывшего оператора, но и его товарищей, а также заложников.
Иногда эту проблему можно было преодолеть с помощью тренировок, однако не каждый боец спецназа был психологически готов к убийству, особенно во время ближнего боя в помещениях — отличительной черты операций Подразделения. А поскольку на оценку, оснащение, обучение и поддержку оператора уходило много ресурсов, Подразделению и его психологам имело смысл пытаться выявить, кто сможет справиться со стрессом и ответственностью за принятие столь важного решения.
9
В своей книге “ON KILLING: The Psychological Cost of Learning to Kill in War and Society” (New York: Back Bay Books, rev. ed., 2009), которая представляет собой наиболее передовой анализ на эту тему, ее автор подполковник Дэвид Гроссман, бывший армейский рейнджер и инструктор Вест-Пойнта, приводит данные исследований, согласно которым только 15–20 процентов солдат на фронте на самом деле будут стрелять в противника во время боя; остальные испытывают «отвращение к убийству», даже если это ставит под угрозу их собственную жизнь. Это не значит, что они трусы. Как отмечает Гроссман, они обычно остаются на поле боя, перезаряжая оружие для тех, кто будет стрелять, или выполняют другие обязанности, иногда героические, например, ухаживают за ранеными (прим. автора).