Держались они в основном особняком, и я почти не общался с ними, хотя и заметил небольшие различия в чертах их характеров. Майк был немногословен и казался дружелюбным. Джон, напротив, почти не разговаривал. В его вопросе о том, как я считаю, должны ли мы идти по дороге или «передвигаться тактически через лес», было больше слов, чем он сказал мне за пять месяцев нашего пребывания в Кэмп-Макколл.
В ту ночь меня поставили во главе других пятидесяти кандидатов на время проведения учебной засады. Мы только что завершили четырехмильный переход через лес по пересеченной и болотистой местности в безлунную ночь, когда один из инструкторов приказал мне направить своих людей по дороге к грузовикам, которые должны были отвезти нас обратно в казармы в Кэмп-Макколл.
Отдав только эти инструкции, мне предоставили самому решать, как их выполнить. Я посчитал, что, поскольку боевая задача уже выполнена, то нет смысла действовать тактически, скрытно приближаясь к грузовикам через лес, поэтому велел своим людям просто отправляться по дороге к ожидающим их машинам.
Теперь Джон, этот странный, суровый человек, только что поставил под сомнение — или, говоря точнее, прокомментировал — мое решение. Я воспринял это не очень хорошо; мне показалось, что он намекает на то, что я делаю что-то не так. Поэтому пришлось объяснить ему, почему мы пошли по дороге.
— Я также придерживаюсь своего плана, — добавил я.
Джон, выпятив нижнюю губу, наклонил голову, стиснул зубы, отчего мышцы его челюсти напряглись, и сказал:
— Ты знаешь, я убил много людей.
И с этими словами он ушел в темноту, оставив меня гадать, что он имел в виду.
Здесь, в Кэмп-Макколл в Северной Каролине, я проходил мучительную подготовку, чтобы стать «зеленым беретом». Но моя служба в качестве военнослужащего началась осенью 1985 года, когда школьный друг, находившийся дома в отпуске после начальной военной подготовки, уговорил меня завербоваться в армию. Это случилось, когда мы ехали на концерт Джона Кугара Мелленкампа в Индианаполисе, катили по шоссе № 65, бросая банки с пивом на заднее сиденье, а в стереосистеме играл сам Мелленкамп.
— Армия — это чертовски здорово! — воскликнул мой приятель, потирая рукой щетину на голове. — Я даже не против армейской стрижки!
В то время я был обычным, ничем не примечательным молодым американцем, носил маллет[6] и жил в Коламбусе, штат Индиана, куда моя семья переехала, когда мне исполнилось двенадцать лет. В старших классах я занимался спортом и, похоже, умел быть тем парнем, вокруг которого сплачивались друзья и товарищи по команде.
Сразу после окончания школы я начал работать на стройке, что мне очень нравилось, и подумывал об открытии собственной компании. Я также курил много травки, пил много пива, тусовался с приятелями и встречался с симпатичной, миниатюрной брюнеткой по имени Дебби.
Но я понимал, что не нахожусь на быстром пути к тому месту, где хочу быть, — и даже не был уверен, где это место находится. Холодное пиво, беготня за девчонками и зажигательные вечеринки — это, конечно, весело, но далеко не заведет. Меня всегда интересовали военные, поэтому я прислушался к тому, что говорил мой друг.
Я с удовольствием смотрел военные фильмы, такие как «Зеленые береты», «Рэмбо» и даже более старые, например, «Пески Иводзимы». Я предпочитал их неприкрытый патриотизм и героизм солдат, которых они изображали, «серьезным» фильмам, показывающим темные стороны войны и кровавые подробности реальных сражений, таким как «Взвод» и «Цельнометаллическая оболочка». Война казалась героической, даже если иногда погибали хорошие парни; она включала в себя парады, обожающих тебя женщин и соседей, которые ждали возвращения воинов с большими табличками «Добро пожаловать домой».
Я не связывал увиденное в кино с бездомными ветеранами Вьетнама, которых я видел, когда приезжал в «большой город» Индианаполис с их длинными патлатыми волосами, налитыми кровью, отчаянными глазами, всклокоченными бородами и грязными полевыми куртками, стоящими на углах улиц и просящими милостыню. Я не мог отделаться от мысли, что они должны делать больше, чтобы помочь себе, вместо того чтобы выглядеть как бомжи, пахнуть алкоголем и опускаться до того, чтобы выпрашивать мелочь. Меня они нервировали, и я не хотел иметь с ними ничего общего.