Август 2004 г.
Багдад, Ирак
Мы ехали за новым переводчиком по дороге на операцию, когда я увидел мальчика. Ему было лет девять, может быть, десять; он стоял на тротуаре, направив на нас автомат АК-47. Я прицелился, ненавидя то, что собирался сделать, но потом разглядел маленький оранжевый наконечник.
— Это игрушка! Это игрушка! — крикнул я в рацию. — Не стрелять! Не стрелять!
Я знал, что на ребенка направлено несколько винтовок, и затаил дыхание. Никто на спуск не нажал, но если бы кто-то и выстрелил, я бы не сказал ни слова — такова была природа этой войны. Пацану повезло.
За те шесть месяцев, что мы отсутствовали, в Ираке многое изменилось, и далеко не в лучшую сторону. Определенно изменилось и повседневное отношение иракцев к нам. Забудьте о «Я люблю Буша и Джона Уэйна», теперь наши задницы они ненавидели. Возможно, это было связано с более чем двенадцатью тысячами иракских граждан, которые были убиты, и сотней тысяч или более раненых с момента вторжения, отсутствием прогресса в восстановлении коммунальных услуг и другой инфраструктуры, а также нашей неспособностью защитить их от плохих парней. Мы больше не были «спасителями»; справедливо это или нет, но причину своих страданий они видели в нас.
Это мы взорвали водоочистные сооружения и источники электроэнергии. Они знали, что на улицах и рынках небезопасно, пока рядом американцы, потому что мы притягиваем повстанцев и джихадистов, как дерьмо мух. В общем, многие из них считали, что если мы просто уйдем, то у повстанцев не будет причин закладывать СВУ, подвозить бомбы на автомобилях к их торговым центрам или казнить людей за сотрудничество с коалиционными силами.
В нас тоже накопилась усталость от них, от этой лжи и междоусобиц. Мы свергли жестокого, репрессивного диктатора, а они, как нам казалось, разбазаривали эту возможность своей мелкой племенной политикой и жадностью. Неблагодарные ублюдки.
Иракцы также не гнушались использовать нас для улаживания личных или межплеменных разногласий. Однажды мы получили наводку, что в одной из квартир в центре Багдада скрывается «высокопоставленный посредник». Мы нашли это место и выбили дверь. Внутри находился бородатый мужчина средних лет с пистолетом в руках. Через мгновение он был мертв — две пули попали ему в череп.
Только потом наша разведка выяснила, что «высокопоставленный посредник» был никем. Это была подстава. Конкуренты заперли его в комнате с оружием, а затем направили нас казнить его. Они хотели, чтобы их соперники обвинили нас и начали нападать на нас, зная, что мы их уничтожим.
Кто бы ни был виноват в происходящем в стране — правительство США, иракцы, исламские экстремисты, — разбираться в этом не входило в наши задачи. Мы просто пытались делать то, что нам говорили, веря, что помогаем, и при этом стараясь остаться в живых.
Работа тоже сильно изменилась. Покидая страну в 2003 году, мы проводили от одного до трех боевых выходов за ночь. В июле следующего года, чаще всего это было от трех до десяти специальных мероприятий в любое время суток.
Темпы повстанческого движения ничуть не уменьшились. После вторжения в марте 2003 года, за тот год погибло более пятисот американских военнослужащих, как мужчин, так и женщин, и еще более трехсот пятидесяти получали ранения ежемесячно. Но уже казалось, что 2004 год превзойдет эту статистику как по числу убитых, так и по числу раненых американцев, которых к моменту нашего прибытия становилось в среднем шестьсот в месяц.
Предчувствие, что перестрелка на Хэллоуин стала лишь началом эры иностранных боевиков, оказалось верным. Джихадисты стекались в Ирак из Сирии, чтобы получить возможность убивать американских неверных и мученически умирать во имя Аллаха. Кроме того, для террористических организаций стало большим бизнесом нанимать для борьбы с американцами бедных иностранцев.
«Аль-Каида» перебралась в Ирак. В Афганистане им надрали задницы, хотя они и их союзники из движения «Талибан» все еще держались в некоторых районах этой страны. Однако в пустынных районах западного Ирака они нашли благодатную почву для создания лагерей подготовки террористов. Туда было легко добраться из других стран. Открытая пустыня, за которой в то время никто особо не следил, и автострады, ведущие в Рамади и Фаллуджу, — все это было не более чем прыжком к Багдаду.
Враг также не стеснялся убивать мирных жителей, чтобы добраться до американцев, или использовать их против нас, иногда таким образом, что это, казалось, нарушало все нормы человечности. Достаточно было десятилетнего ребенка с АК-47, чтобы убить взрослого мужчину. В результате потенциальные угрозы стали называться нами МПВ — мужчины призывного возраста, то есть в основном подростки и лица постарше[44].
44
Англ. Military-aged males (MAM). Я оставил термин «мужчины призывного возраста», поскольку он понятен и благозвучно звучит на русском языке, хотя это не совсем корректный перевод. В данном случае речь идет обо всех мужчинах, способных держать оружие в руках.