Это оказало разрушительное воздействие на американских солдат. Если ребенок направлял на нас оружие, он, скорее всего, получал пулю. А травма от убийства ребенка, если ты защищал себя или своих сослуживцев, будет преследовать человека до конца его жизни.
Менялся и характер наших операций. В 2003 году, когда мы в основном охотились за особо важными целями бывшего режима, разведка говорила нам, что наши объекты будут склонны к бегству или сдаче. Теперь разведка сообщала, что большинство целей, особенно иностранные боевики, скорее всего, будут сражаться на смерть.
Кроме того, враг стал более изощренным в своих атаках. Когда мы покидали Ирак после нашей первой служебно-боевой командировки, самодельные взрывные устройства становились все более распространенными. Однако в то время большинство СВУ представляли собой грубо изготовленные придорожные бомбы, созданные путем переделки старых боеприпасов таким образом, чтобы они срабатывали, когда автомобиль проезжает по нажимной пластине; или еж их подрывали с помощью дистанционного управления, как правило при помощи сотового телефона, используемого в качестве устройства инициации. Тем не менее СВУ оказывали разрушительное воздействие, если срабатывали вблизи легкобронированных машин или пеших подразделений.
В 2004 году с помощью иранцев у наших врагов появилось новое, еще более страшное, оружие. Оно получило название «взрывоформируемые проникающие заряды» (ВПЗ)[45]. Они представляли собой металлические пластины с установленными с одной стороны зарядами взрывчатого вещества. При детонации взрыв превращал пластину в снаряд, разгоняя его к цели.
Противник также усовершенствовал свои самодельные взрывные устройства, устанавливаемые на транспортных средствах, известные также как «автомобильные бомбы»[46].Они стали больше, лучше и надежнее, чем в 2003 году. На них также устанавливались защитные экраны для водителей-смертников, которые защищали их от наших пуль, чтобы они могли проехать дальше, пробивая ворота или блокпост.
В ту ночь, когда я чуть не застрелил ребенка с игрушечным автоматом, нас вызвали на операцию против лидера повстанцев на восточной окраине Багдада. Сначала мы подобрали переводчика — невысокого, худощавого, легковозбудимого человека, чья семья была вынуждена бежать из Ирака из-за Саддама. Сейчас он жил в Мичигане и заключил контракт с военными по оказанию своих услуг. Мы никогда не работали с ним раньше, но он якобы знал, где живет плохой парень.
Прибыв в «спальный» район, мы планировали, что мой отряд будет выдвигаться к дому с одного конца улицы, а переводчик станет проводником. Тем временем рота рейнджеров будет медленно двигаться к нам с другой стороны. Две БМП «Брэдли» и два танка М1 остались ждать в нескольких кварталах от нас на случай, если у нас возникнут проблемы.
Тактически грамотно двигаясь по обеим сторонам темной дороги, мы остановились перед жилым комплексом на моей стороне улицы, а наш переводчик-дробь-информатор некоторое время изучал ворота, прежде чем покачать головой.
— Не эти.
Мы двинулись к следующему дому. Дойдя до этих ворот, переводчик растерянно посмотрел на них, затем пожал плечами.
— И не эти.
Улица, наполовину вымощенная, наполовину грунтовая, была типичной для этой части города. Единственным источником освещения служила пара лампочек, висящих на проводах, протянутых через дорогу, и несколько слабых фонарей на крыльце. Освещение не имело для нас никакого значения, поскольку мы смотрели на мир через спектральный серо-зеленый цвет наших очков ночного видения. Но хотелось надеяться, что никто из местных жителей не выглянет на улицу и не заметит двадцать пять теней с оружием, крадущихся по тротуарам.
Неподалеку лаяли обычные иракские собаки, но они всегда так делали, и еще шумно работал генератор, размещенный в небольшом здании на другой стороне дороги. В остальном на улице было тихо.
С каждым темным окном и затененным дверным проемом, мимо которых мы проходили на другой стороне улицы, у меня начинали возникать воспоминания о Сомали. Я больше не чувствовал себя в безопасности в бронированных машинах, — не то чтобы дело было в СВУ, просто в животе образовался холодный узел, и мне пришлось заставлять себя сосредоточиться на работе.
— Не эти.
Переводчик продолжал вести нас по улице, останавливаясь у каждых ворот, чтобы рассмотреть и отвергнуть еще несколько входов. Внезапно он остановился.