— Да мне насрать! У меня есть еще шестьдесят человек, за которых я отвечаю!
Конечно, я не это имел в виду. Я был близок с Кевином, но просто не мог позволить ему влиять на меня, когда на кону стояли жизни других людей. Поэтому я перевел тумблер в положение «Выкл.» и отключился от эфира.
Немедленно вызвали санитарный вертолет, но прежде чем я разрешил бы ему приземлиться, мы должны были убедиться, что нас больше не обстреливают. Летчик оказался бы под огнем, а я не хотел повторения ситуации в Сомали, когда падает второй вертолет.
Через несколько минут новости стали еще хуже, когда перекличка показала, что один из моих операторов пропал без вести. Мое сердце упало. Неужели его подстрелили, и он лежит где-то в темноте?
Стрельба уже стихла, звучали лишь редкие выстрелы. Но я не знал, ушли ли боевики или перегруппировались где-то, например, в домах, окружавших нас с трех сторон.
Возле нас по-прежнему на большой скорости сновали машины. Когда мой офицер огневой поддержки спросил, что он должен с ними делать, я ответил:
— Уничтожь любую, если ее нужно уничтожить. Если она представляет угрозу, она должна умереть.
Я также сообщил ему, что, по моему мнению, находится достаточно близко, чтобы представлять угрозу. Таким образом, я мог выполнять свою работу, а он — свою, не переспрашивая меня каждый раз.
Это было самое подходящее время, чтобы отправить поисковую группу обратно к последнему известному месту нахождения пропавшего оператора. Чуть позже они доложили, что нашли его, и с ним все в порядке.
На самом деле, если бы не тяжелая ситуация с тяжелораненым, которого нужно было погрузить на вертолет, ожидавшего разрешения на посадку, их сообщение могло бы вызвать улыбку. Они обнаружили пропавшего человека в поле, разговаривающего с коровами. Да, с коровами. Судя по всему, он был «не в себе», но причины этого пока были неизвестны.
Вскоре его перевели в дом, где его усадили и дали воды. Боец разговаривал так, словно у него был тяжелый случай обезвоживания, которое может вызвать галлюцинации и «спутанность сознания». Он определенно был в замешательстве, но у меня не было времени спрашивать, почему он решил, что коровы могут оценить его переговорные навыки в разгар перестрелки. Я собирался отправить его на санитарном рейсе вместе с Кевином.
Поскольку все были учтены, а наличие ганшипа AC-130 позволило устранить любые возможные угрозы, которые могли возникнуть, я подумал, что нам остается только ждать, когда прилетит санитарный вертолет и вывезет двух моих раненых. Затем еще немного подождать, пока «Черные ястребы» вернутся и доставят нас и наших пленников на базу.
Обычно сбитый вертолет уничтожали, чтобы он не попал в руки врага. Но когда я обратился к командиру эскадрона с просьбой прислать «Черные ястребы» и вывезти нас, мне ответили, что нам придется подождать — к нам отправляют группу ДАРТ. Я никогда о такой не слышал, и мне пришлось переспросить, что это такое.
Мне сказали, что ДАРТ означает «Группа по эвакуации сбитых вертолетов»[50],которая включает в себя летчиков-испытателей, которые оценят повреждения вертолета, слетают в Багдад за необходимыми запчастями, затем вернутся, починят его и вылетят. Тем временем мой отряд и рейнджеры должны были оставаться на месте и защищать сбитый летательный аппарат. Я оторвался от рации и выругался. Было понятно, что начальство хочет выяснить, можно ли спасти вертолет, ведь он стоил кучу денег, но все равно мне это не нравилось.
Вместо того чтобы вернуться в относительную безопасность «Зеленой зоны», нам предстояло провести ночь во враждебном районе, жители которого еще несколько минут назад пытались нас пристрелить. Я корил себя за один из уроков Могадишо, о котором я забыл.
Со времен Сомали я больше никогда не отправлялся на боевую задачу без очков ночного видения и настаивал на том, чтобы мои люди тоже их брали. И неважно, что это была часовая операция, проводившаяся утром.
Однако в этот раз я не подумал взять с собой запас воды. В доме воды не оказалось, и у нас было только то, что мы носили с собой во флягах. Меня уже мучила жажда, было трудно глотать, и я знал, что ребятам, которые бегали вокруг, наверняка еще хуже. Кроме того, если плохие парни перегруппируются и предпримут ночью какое-нибудь крупное нападение, нам может не хватить патронов.
Стало еще хуже. Из штаба сообщили, что к Юсуфии отправлены два танка и «Хаммер», но им потребуется около трех часов, чтобы добраться до населенного пункта. Нас ждала долгая ночь.