— Поэтому. Ныне происхождение от Древних проследить трудно, почти невозможно. Мне буквально чудом удалось найти эту девочку, а папаша был рад от нее избавиться, и я решил не терять времени.
— Ты совершил ошибку, дед. Если бы мы познакомились, подружились, если бы у меня был шанс хотя бы узнать ее, возможно, все повернулось бы иначе. А разве из насилия может получиться что-то достойное?
— Только не говори, что сам вел себя достойно! — вспылил дед.
— Я вел себя… отвратительно. Мерзко. И намерен все исправить. Я пойду ее искать.
— Какой в этом смысл? Ты уже знаешь условие, а потому не сможешь снять проклятие. Нам больше не нужен этот брак.
— Смысл? Смысл в том, чтобы найти мою жену и уберечь ее, — эти слова сходили с языка едва ли не раньше, чем Тин сам начинал осознавать, насколько они важны. — Ты представляешь себе, что может случиться с девчонкой, которая одна — без спутников, без средств — отправилась неизвестно куда? Она же все детство наверняка провела в глуши и жизнь знает исключительно по книжкам!
— Мальчик мой, она сама сделала свой выбор, освободила тебя от всех обязательств, ты вовсе не должен…
— Должен! И ты сейчас ведешь себя ничуть не лучше того далекого предка. Воспользовались девушкой, а теперь она не нужна — и можно выбросить ее из головы? Я не согласен!
— Раньше думать надо было! — бросил в сердцах дед.
— Раньше, — спокойно согласился Тин, — но раз уж я повел себя как последний идиот и мерзавец, то теперь постараюсь исправить все, что натворил. Я уже предал ее один раз, но второе предательство совершать не намерен.
— Значит, ты твердо решил отправиться на поиски девчонки?
— Моей жены.
— Что ж, — вздохнул советник, — я не стану препятствовать тебе. Попробуй. Если успеешь найти ее за год, прежде чем ваш брак станет недействительным, и уговорить вернуться — так тому и быть.
— Так тому и быть… — повторил в задумчивости Тин.
Для себя он уже твердо решил, что предложит жене свою помощь и поддержку даже в том случае, если она не согласится вернуться. И скорее всего, так оно и будет. Во всяком случае, сам бы он не за что не вернулся, если бы с ним так обошлись. Но деду об этом говорить не стал.
Глава 4. Советчик и помощник
Арлая Динэя тон Аирос
Дин проснулась, когда солнце едва перевалило за полдень, и какое-то время пыталась сообразить, где же она находится и как ее сюда занесло. Пришлось потрясти головой, прежде чем цветные пятнышки воспоминаний сложились в осмысленную картинку событий последних дней.
Значит, приют… кого? Теперь, отоспавшись, Дин смогла наконец сообразить, что на человека ее гостеприимный хозяин все-таки не очень похож, скорее на одного из тех, кого принято называть лесными жителями или хозяевами. Правда, называют их так в сказочных историях, а взрослые люди, как правило, в их существование не верят. Но на Дин эти правила, пожалуй, не распространяются. Древних вон тоже сказками считают, однако у Дин как раз такие взаимоотношения с книгами и зеркалами, которые обычно приписывают этим легендарным существам.
А значит — что? Значит, что няня, скорее всего, была права, и Дин некоторое отношение к ним имеет. Да и про лесных жителей рассказывают, что они тоже из Древних, только тех, которые из мира не ушли, а остались тут, слившись с природой. Многие из них, если не все, утратили разум, другие вроде бы неплохо соображают, однако встреча с ними — не всегда везение, потому что лесные взбалмошны и проказливы, могут помочь, могут мимо пройти, а иной раз и напакостят или голову заморочат. Но говорят, что если к ним с добром, то и они в долгу не остаются.
Хозяин ждал гостью за накрытым столом — в глиняных мисках исходило паром жарево из грибов с травами, овощами и орехами, и запах по избушке полз просто чарующий. Когда Дин, одевшись и поплескав в лицо холодной водой из стоявшей за порогом бадейки, вернулась в комнату, все вопросы и недоумения тотчас вылетели у нее из головы.
Зато когда Дин насытилась, хозяин сам поспешил прояснить непонятное. Вернее, озвучил вопросы, которые крутились у Дин в голове:
— Ну и что, и как ты думаешь, кто я есть?
— Лесной житель. Угадала?
— В какой-то мере, — кивнул человечек, — всякий, кто живет в лесу, является лесным жителем. Ведь так?
— Так, — неуверенно согласилась Дин. — Но ты ведь из тех, о которых в сказках рассказывают?
— Можно и так сказать, — улыбнулся хозяин.
— Значит, если я, как в сказке, произнесу заветные слова…
— Попробуй, — предложил лесной житель.
— Тогда… — Дин смутилась, но все-таки выпалила: — Прошу помощи и совета! Я тебя выручила, лесной хозяин, выручи и ты меня.
— О как! — человечек хихикнул. — Читала, сталбыть, сказки. Как обращаться принято, знаешь. Ну тогда о себе расскажи, а я подумаю, чем да как тебе помочь можно.
Дин задумалась: а что рассказывать? Помолчала, помялась, а потом начала — с самого начала, с детства. Человечек слушал правильно, сочувственно: где кивал, где ахал, где вздыхал — чистая отрада для любого рассказчика, особенно для того, кто речь о себе любимом ведет. Дин даже сама растрогалась и пару раз носом хлюпнула, хотя думала, что уже успела смириться и с прошлым, и с настоящим, и с будущим — со всей его неопределенностью.
— Ну а сама-то ты чего хочешь? — спросил хозяин, стоило ей выговориться.
— Сама? — Дин растерялась. — Сама… Для начала, наверно, спрятаться… Или даже не так, прятаться — это неправильно, как будто я преступница какая-то, а я ведь все по закону сделала! А вот стать неузнаваемой для тех, кто будет искать — это было бы замечательно.
— Но это для начала. А вообще в жизни?
— Хочу… найти свое счастье! Или хотя бы понять, в чем оно состоит.
— Ого! — усмехнулся лесной житель. — Размахнулась! Счастье ей подавай! А к счастью дорога непростая.
— Ну и пусть! — воскликнула Дин. — Я готова пройти непростую дорогу. Счастье стоит и усилий, и лишений.
— Ну, гляди, — хмыкнул человечек, — потом не жалуйся.
— Значит, поможешь?
— Помогу, — кивнул он, — объясню тебе, что и как делать. А уж принимать или не принимать мой совет — сама решишь.
Дин застыла, преданно уставившись в глаза собеседнику. Даже уши под шапкой волос слегка зашевелились, приготовившись внимать мудрым советам.
Впрочем, советы оказались… не то чтобы не мудрыми, а скорее странными, как будто Дин и вправду в старинной сказке очутилась — сплошные загадки и непонятности:
— Значится, так… Пойдешь сейчас туда, куда с самого начала и собиралась, — ага, это понятно. Это значит — в столицу. — А вот оттуда уже будешь искать свой дальнейший путь. И чем скорее найдешь, тем лучше. И не только для тебя. Перво-наперво найди зеленые записки. Будешь внимательна — узнаешь о заветном месте, которое дару твоему сродни. А поскольку даром своим ты пока не вполне овладела, тебе понадобятся фиолетовые наставления о чаше весеннего равноденствия. Запомни только, красный цветок нужно брать свой и прямо на месте. Слова же найдешь в серебре, если только сумеешь сопоставить место и смысл. Но слова там не полностью — тебе нужно еще полное именование того, кого люди по имени не называют. Для этого в придется в семицветье заглянуть. Вот полным именованием дверь и отворишь — и войдешь. Тогда и понимание придет. Дальше уже все от тебя зависит, свое счастье всякий человек сам взращивает… или губит. Одна не ходи, но и не зови с собой никого, а возьми в попутчики того, кто сам захочет бескорыстно разделить твой путь, не настаивая на раскрытии твоих тайн. Но дверь откроется для тебя одной.
Дин аж взмокла, пытаясь вникнуть в смысл сказанного или хотя бы запомнить, чтобы потом разобраться. Даже повторяла про себя, благо лесной хозяин говорил медленно, делая паузы после каждой фразы — не иначе как давал слушательнице время для осмысления. И это, конечно, было очень правильно с его стороны, потому что слова все-таки уложились в голове Дин, хотя пониманию это ни в малейшей степени не поспособствовало.