11
После завтрака зазвонил телефон. Его звонки были так необычны, что у Дели учащенно забилось сердце.
– Кто это? Что им нужно? – раздраженно спрашивала она сиделку, пока та разговаривала по телефону.
– Спокойно, дорогая, не надо волноваться, – ровным голосом ответила ей медсестра. – Это звонила ваша внучка…
– Вики! Почему же вы, глупая женщина, не дали мне поговорить с ней?
Сиделка привыкла работать с капризными больными и не позволяла себе сердиться на их выходки.
– Она собирается навестить вас и показать вам свою новую машину. Она спрашивала, не хотим ли мы немного прокатиться.
– Прокатиться! Не знаю. Мне потребуется немало времени, чтобы сесть в машину, а потом выбраться из нее, – пробормотала Дели. – Хотя почему бы и нет?..
Она продолжала обсуждать это предложение сама с собой.
Пока Вики проехала шестьдесят миль от города до ее дома, Дели успела свыкнуться с этой идеей и теперь с нетерпением поджидала Вики.
Вода уже спала, оставив серый грязный налет ила на заборах и деревьях, и, успокоившаяся, смиренно текла по своему руслу. Дели уже достигла немыслимого для нее самой семидесятидевятилетнего возраста. Сейчас она ненадолго задремала, лежа на кушетке, и снова оказалась на ферме, за тысячу миль вверх по реке. Она снова плыла с мисс Баретт в быстром и чистом потоке, ощущая, как молодая кровь горячо бежит по ее венам. Она помочилась в воду и почувствовала, что вышедшая из ее тела теплота смешалась с холодной водой и унеслась течением… А вот теперь ночь, она входит в шелковистую прохладу реки, и звезды отражаются на спокойно вздымающейся водяной глади, и откуда-то из самой глубины неба доносятся мелодичные, быстро тающие на этих просторах клики черных лебедей.
Потом она уловила четкие ритмичные удары, которые становились все громче, и удивилась: неужели это бьется ее сердце? Нет, перед ней появилось огромное белое сооружение, и она услышала шипение пара. Они с Адамом были в классной комнате, а по реке шел никогда еще не виданный ими колесный пароход.
Проснувшись, Дели обнаружила, что лежит в испарениях аммиака. Она намочила постель, но теперь у нее под простыней всегда стелилась клеенка. Дели все еще могла ходить, опираясь на кого-нибудь, и летом каждый день отправлялась на берег реки.
Она с трудом села и, выглянув из окна, увидела, что по каналу Гулуа идет настоящий пароход. Сейчас такое редко можно было увидеть. Дели позвала мисс Бейтс помочь ей подняться, и они обе смотрели, как волны от кормового колеса плывущего незнакомца разбиваются об их берег.
В этот момент на дороге появилась щеголеватая красная машина и, свернув, остановилась у ее ворот. Вики засигналила и, не выходя из автомобиля, помахала рукой.
– Посмотри, бабушка! – закричала она. – Это шевроле, подержанный, но разве это не чудо? И ходит отлично. Ну как, ты готова?
– Да, если мисс Бейтс мне поможет. Я думала, ты никогда не приедешь.
Дели уже решила, куда они поедут: сначала в бухту Виктор, взглянуть на море, потом в порт Эллиот – посмотреть на огромные волны Южного океана, бьющегося у гранитных скал.
– И еще я хочу искупаться!
– Искупаться? – Молодые женщины удивленно посмотрели на нее, потом друг на друга.
– У меня сохранился купальный костюм. И я хочу искупаться в море.
– В море?
– Перестаньте, как попугаи, повторять мои слова! Вы слышали: я хочу последний раз искупаться в море. Я, наверное, уж больше никогда не выберусь из дому. Так что считайте, это мое последнее желание.
– Бабушка! – Вики коснулась ее холодной руки своей молодой, теплой рукой. – Конечно, ты можешь искупаться. Правда, мисс Бейтс?
– Знаете, мне не хотелось бы брать на себя такую ответственность, но если вы считаете…
– Да, считаю, – ответила Вики и принесла выцветший купальный костюм, висевший в ванной комнате на крючке за дверью. – Ты, конечно, только окунешься, вода еще холодная.
Вместе с сиделкой они облекли худое старое тело в костюм, который теперь был слишком для него велик.
Переодетая в сухое платье, восседая на непромокаемой подушке на переднем сиденье машины, Дели совсем развеселилась.
– Почему я не выезжала раньше! – воскликнула она. – Как хорошо на воле.
Низкие склоны острова Хиндмарша по ту сторону канала заросли бледно-зеленой травой, старые сложенные из известняка здания таможни и суда мирно дремали под голубым небом. В зеркале широкого канала отражался чистый небесный купол и заросли высокого зеленого камыша, который появился здесь после того, как была построена плотина.
Странно, размышляла Дели, она живет без Брентона почти столько же лет, сколько прожила от рождения до его смерти. Правда, последнее время годы бегут какой-то серой, неразличимой чередой, словно доски забора, мелькающего сейчас за окном автомобиля. Когда-то в детстве год, казалось, не имел конца, скрываясь в золотой дымке будущего. Но время относительно. Даже этот день тянется больше обычного, потому что в нем есть нечто новое. Дели увидела свою жизнь, как ряд ярких картинок, нарисованных на развернутом свитке.
Машина остановилась. Свиток свернулся, и картинки исчезли.
– Вот мы и приехали! – сказала мисс Бейтс.
Вики затормозила прямо у газона, позади крытого пляжа, находившегося внутри бухты. Конечно, останавливаться здесь было запрещено, но она не стала обращать внимания на знаки и указатели и припарковала машину у самого спуска, откуда ровная пологая дорога вела напрямую к песчаному пляжу, где мерно бились о берег неутомимые волны: набегали, откатывались и вновь возвращались…
Не без труда они сняли с Дели блузку и юбку и, завернув в махровый халат, снесли вниз, к воде. Сестра Бейтс помогла ей снять халат, а Вики, подоткнув юбку, поддерживала Дели, когда та ступила своими тонкими ногами в прозрачную соленую воду.
Здесь было мелко – не больше фута, но вода была чистая, сверкающая на солнце.
– Знаешь, твоя мама увидела море в первый раз, когда ей было лет десять – двенадцать, – сказала Дели. – Я привезла ее, по-моему, в Глинелг… да…. чудесный белый песок…
– Сейчас там чистят канализационные трубы, – заметила Вики, – и пляж покрыт водорослями, а песок вымывается.
– Не хочу об этом слышать. Теперь осторожно, дай я встану на колени. Вот так! Теперь я сама.
Дели подняла выцветшие голубые глаза вверх, к благословенному солнцу. Каменный волнорез мешал ей видеть линию горизонта. Здесь, на отмели, вода была теплой, потому что ложилась на прогретый солнцем песок. Маленькая волна набежала сзади, окатив ее бедра. За ней – другая. Дели почувствовала, как, уходя назад, волна слизнула песок из-под ее коленей. Повернувшись лицом к морю, этому стародавнему возлюбленному, Дели ждала следующей волны.
Впереди была жизнь, а не смерть, хотя здесь, у моря, извилистая река заканчивала свой путь.
Тело, душа, воспоминания – все растворится в великом океане и, растворившись, родит к жизни новые реки.
«Время бежит, как вечный поток, вдаль унося своих сыновей…» Этот гимн пели они, молясь, у себя дома; и еще одна картинка: положив под колени красную подушечку, она стоит в церкви рядом с матерью, а до этого из трещины между кирпичами выпал яркий, красивый кусочек мха и, как полоска зеленого бархата, лег прямо на ее детскую ладонь.
Блестящая на солнце вода превратилась в сверкающий снег. Загорелись голубым светом крошечные кристаллики и откуда-то послышался музыкальный звон ледяных капель. И Дели опять оказалась высоко в Австралийских Альпах, там, где под снегом течет только что родившийся, еще невидимый ручеек; а все реки текут в море.