Мужчина был друзом, неверным, но, несмотря на все это, его уважали. На его теле были шрамы, полученные в боях с сионистами. Он воевал и был награжден за храбрость. Бесчеловечное оружие израильтян лишило его матери. Наконец, всякий раз, когда к нему обращались за помощью, он поддерживал движение. Куати был человеком, никогда не терявшим связи с простым народом. Еще мальчишкой он прочел «Маленькую красную книгу» председателя Мао. Этот Мао был, вне всякого сомнения, неверным худшего сорта — он даже отказывался признать мысль о существовании Бога и преследовал верующих, — но это не имело значения. Революционер, учил Мао, словно рыба плавает в крестьянском море, а потому поддерживать хорошие отношения с крестьянами — или, как в данном случае, с торговцем — было необходимо для достижения успеха. Этот друз жертвовал деньги, если мог позволить себе такое, а один раз укрыл у себя дома раненого борца за свободу. Такие услуги не забывают. Куати поднялся из-за стола и приветствовал мужчину дружеским рукопожатием и небрежным поцелуем.
— Добро пожаловать, друг мой.
— Спасибо, что вы согласились принять меня, командир. — Торговец нервничал, и Куати подумал, что друз пришел к нему с просьбой.
— Садитесь, пожалуйста. Абдулла, — позвал он, — принеси кофе нашему гостю.
— Вы очень любезны, командир.
— Глупости. Вы — наш товарищ. Сколько уже лет нашей прочной дружбе?
Торговец пожал плечами, однако внутренне улыбнулся — теперь он получит сполна за оказанные им услуги. Он боялся Куати и его бойцов — именно поэтому никогда не переходил им дорогу. Кроме того, он сообщал сирийским властям о всех оказанных им услугах, потому что боялся и их. Чтобы выжить в этой части мира, нужно было возвести борьбу за существование в ранг искусства, и даже в этом случае жизнь оставалась азартной игрой.
— Я пришел к вам за советом, — сказал он, отпив глоток кофе.
— Буду только рад. — Куати наклонился вперед. — Для меня это большая честь. Итак, в чем заключается проблема?
— Она касается моего отца.
— Сколько ему сейчас лет? — спросил Куати. Крестьянин тоже время от времени жертвовал кое-что его людям — чаще всего это был ягненок. Всего лишь крестьянин — и неверный к тому же, — но у него с Куати был общий враг.
— Шестьдесят шесть. Вы знаете, где находится его огород?
— Да, я был там однажды, несколько лет назад, вскоре после того, как сионисты убили вашу мать, — напомнил Куати.
— У него в огороде — израильская бомба.
— Бомба? Вы хотите сказать — снаряд.
— Нет, командир, бомба. Она зарылась в землю, но по той части, что видна, ее диаметр не меньше полуметра.
— Понятно, и если об этом узнают сирийцы…
— Да. Как вам известно, они взрывают такие штуки прямо на месте. При этом дом моего отца будет уничтожен. — Гость вытянул обрубок левой руки. — Я не могу оказать помощь отцу в строительстве нового дома, а сам он слишком стар для такой работы. Я пришел к вам с просьбой забрать эту проклятую бомбу.
— Вы пришли именно туда, куда следовало. Сколько времени она пролежала в земле?
— Отец говорит, что она лежит там с того самого дня, когда со мной случилось вот это. — Торговец снова поднял обрубок руки.
— Значит, в тот день на вашу семью снизошло благословение Аллаха.
Так уж и благословение, подумал торговец и кивнул.
— Вы всегда были нашим преданным другом. Конечно, мы придем к вам на помощь. У меня есть специалист, отлично разбирающийся в деле обезвреживания и изъятия израильских бомб, — затем он вынимает их содержимое и готовит бомбы, которыми пользуемся мы сами. — Куати предостерегающе поднял палец. — Но вы никогда не должны говорить об этом.
Гость выпрямился в своем кресле.
— Что касается меня, командир, я буду счастлив, если вы убьете как можно больше. А если вам для этого понадобится бомба, которую эти свиньи сбросили в огород отца, я буду молиться за ваш успех.
— Извините меня, мой друг. Я не хотел оскорбить вас. Но вы понимаете, я был обязан предостеречь вас о необходимости хранить все в тайне. — Торговец понял, что имел в виду Куати.
— Я никогда не предам вас, — решительно заявил он.
— Мне это известно. — Настало время поддержать свою популярность в крестьянском мире. — Завтра я пошлю своего человека к дому вашего отца. Иншалла, — добавил он, желая сказать «такова воля Бога».
— Я — ваш вечный должник, командир. — Пошлет, подумал торговец, еще до Нового года.
8. Открывается ящик Пандоры