Голова капитана первого ранга Джексона повернулась налево, словно на пружине. В пятидесяти футах от них» летел МИГ-29, «Фалкрэм-Н», новый морской вариант русского истребителя, созданный с целью обеспечить превосходство в воздухе. Из-за прозрачной маски шлема на него смотрело лицо русского пилота. Робби увидел, что под крыльями русского истребителя висят четыре ракетных снаряда «воздух — воздух», тогда как у «Томкэта» их было сейчас только два.
— Приблизился к нам снизу, — доложил Шреддер.
— Умный маневр. — Робби воспринял эту новость спокойно. Русский пилот помахал рукой. Робби ответил тем же.
— Проклятье, если бы ему захотелось…
— Шреддер, ты когда-нибудь успокоишься? Я занимаюсь играми с Иваном уже почти двадцать лет, перехватил больше «медведей», чем ты завалил баб. У нас нет никакого тактического противостояния. Я всего лишь решил пролететь сюда и посмотреть на их соединение. А этот Иван захотел подняться и взглянуть на нас. Он ведет себя вполне дружелюбно. — Робби передвинул штурвал вперед и опустил свой истребитель на несколько футов. Ему хотелось посмотреть на нижнюю часть русского истребителя. Никаких запасных баков, только ракетные снаряды — в НАТО им дали наименование АА-11 «Лучники». Хвостовое оперение выглядело не таким прочным, как на американских самолетах, и он вспомнил сообщения о трудностях, которые возникают у русских при посадке. Ну что ж, авианосная авиация — для них новое дело, верно? Американцы потратили не один год, овладевая этим искусством. Если не считать хвостового оперения, русский истребитель выглядел впечатляюще. Заново окрашенный в приятный серый цвет, применяемый русскими в отличие от серой краски, используемой американцами для подавления систем теплового наведения, которая разработана на основе достижений высокой технологии и принята военно-морской авиацией США несколько лет назад. Русская окраска выглядела красивее, зато американская была эффективнее при маскировке самолета, хотя и казалась шершавой и чешуйчатой с виду. Робби запомнил номер на хвосте русского истребителя, чтобы сообщить в разведотдел авиакрыла. Рассмотреть пилота ему не удалось. Шлем и маска закрывали его лицо, а на руках были перчатки. Пятьдесят футов между самолетами — излишне близко, но волноваться из-за этого не стоит. Скорее всего русский просто пытается показать, что он хороший пилот, но не сумасшедший. Справедливо. Робби поднялся на прежнюю высоту и махнул рукой русскому пилоту в знак благодарности, что тот не сменил курс. И снова последовал ответный жест.
Как тебя зовут, парень? — подумал Робби. Он также подумал о том, какое впечатление на русского произвел победный флаг, нарисованный на фюзеляже «Томкэта» под самым кокпитом, рядом с небольшими буквами: МИГ-29, 17.1.91. Давай не будем слишком самонадеянными в воздухе.
«Боинг-747» совершил посадку после длительного перелета через Тихий океан — к огромному облегчению экипажа, подумал Кларк. Полеты продолжительностью в двенадцать часов являются тяжелым испытанием, решил агент ЦРУ, особенно если такой полет завершается посадкой во впадине, наполненной смогом. Самолет подкатил к зданию аэропорта, развернулся и наконец замер у места, где выстроился военный оркестр, несколько рядов солдат и группы гражданских лиц. К самолету протянулся церемониальный красный ковер.
— Знаешь, если бы я провел столько времени в самолете, то не смог бы уже сделать ничего разумного, — негромко заметил Чавез.
— Так что не пытайся стать президентом, — ответил Кларк.
— Совершенно верно, мистер К.
К «Боингу» тут же подкатили трап, и дверца в борту самолета наконец открылась. Оркестр что-то заиграл — агенты ЦРУ были слишком далеко, чтобы разобрать что. Вокруг работали телевизионные камеры. Прибывшего японского премьер-министра встречал министр иностранных дел Мексики. Японский премьер выслушал краткую приветственную речь, произнес в ответ свою, прошел мимо солдат, застывших на месте уже в течение девяноста минут, а затем сделал первую разумную вещь после прибытия: сел в лимузин и поехал в свое посольство, чтобы принять душ или, что более вероятно, подумал Кларк, принять горячую ванну. Японский метод являлся, по-видимому, идеальным средством отдыха после длительного перелета — посидеть в воде, нагретой до температуры больше ста градусов по Фаренгейту. В результате кожа разглаживается, а мускулы расслабляются, решил Джон. Жаль, что американцы не пользуются этим средством. Через десять минут после отъезда высокопоставленных лиц все встречающие уехали, войска ушли, красный ковер свернули, и к самолету приблизились бригады обслуживания.