— Сын, мне нужен твой совет.
Это было что-то новое.
— Конечно, отец.
— Пошли, я покажу тебе что-то. — Старый крестьянин вывел сына в огород, туда, где росла морковь. Затем он ногой очистил землю с…
— Стой! — испуганно выкрикнул сын, взял отца за руку и оттащил назад. — Боже мой, сколько времени лежит она в огороде?
— С того самого дня, когда ранили тебя, — ответил старик.
Рука сына непроизвольно поднялась к пустой глазнице, которую закрывала черная повязка, и на мгновение, полное ужаса, перед ним пронеслись события того страшного дня Ослепительная вспышка, взрывная волна, выбросившая его из бронетранспортера, дикие крики товарищей, гибнущих в пылающей машине. Это — дело рук израильтян. Они убили его мать, а теперь сделали это!
Но что упало в огород отца? Он приказал старику оставаться на месте, а сам вернулся, чтобы взглянуть повнимательнее. Он шел с крайней осторожностью, словно пересекал минное поле. В армии он служил в саперной части, и хотя его подразделение придали пехоте, их задачей было заложить мины. Бомба, лежащая перед ним, была огромной; похоже, весом в тысячу килограммов. Несомненно, израильская — он узнал по цвету. Он повернулся и посмотрел на отца.
— Значит, она лежит здесь с того времени?
— Да. Она тогда ушла глубоко под землю, и я засыпал воронку. Должно быть, поднялась на поверхность из-за морозов. Ты думаешь, она опасная? Она ведь неисправная?
— Отец, такие бомбы никогда не выходят из строя полностью. Она очень опасна. И так велика, что в случае взрыва уничтожит дом и тебя вместе с ним!
Старый крестьянин презрительно махнул рукой.
— Если она хотела взорваться, то взорвалась бы сразу, как упала.
— Это не правда! Ты должен послушаться меня. Не подходи к этой ужасной бомбе!
— Как же тогда обрабатывать огород? — Логика крестьянина была проста.
— Я приму меры, чтобы ее убрали. Тогда ты сможешь спокойно заниматься огородом. — Сын задумался. Действительно, с удалением бомбы возникает немало проблем. В сирийской армии не было квалифицированных саперов, способных разряжать невзорвавшиеся бомбы. Сирийцы просто взрывали их на месте падения. Такой метод был исключительно прост и надежен, но его отец не переживет уничтожения своего дома. Предположим, старик выдержит и этот удар. Тогда придется забрать его к себе, а жена будет очень недовольна этим. Построить же новый дом будет невозможно — как он сумеет помочь отцу, работая всего лишь одной рукой? Значит, бомбу надо убрать — но кто возьмется за эту работу?
— Обещай мне, что не будешь входить в огород! — сурово потребовал сын.
— Разумеется, я сделаю все, как ты скажешь, — ответил отец, хотя вовсе не намерен был исполнять приказы сына. — Когда ее заберут?
— Не знаю. Мне понадобится несколько дней.
Старый крестьянин кивнул. Может быть, он все-таки последует советам сына — по крайней мере не будет приближаться к невзорвавшейся бомбе. Она, конечно, мертвая, что бы там ни говорил его сын. Старик хорошо разбирался в судьбе. Если бы бомба хотела убить его, это бы уже свершилось. Какое еще несчастье обошло его стороной?
На следующий день репортеры смогли, наконец, взяться за работу. Появился объект, представляющий интерес для аудитории. На автомобиле средь бела дня прибыл Димитриос Ставракос, патриарх Константинопольский, — он наотрез отказался лететь на вертолете.
— Монахиня с бородой? — произнес оператор в микрофон, включив максимальное увеличение. Швейцарские гвардейцы вскинули алебарды в знак приветствия, и епископ О'Тул проводил почетного гостя внутрь. Ворота захлопнулись.
— Грек, — тут же заметил комментатор. — Представитель греческой православной церкви, епископ, наверно. Интересно, что ему здесь надо?
— А что нам известно о Греческой православной церкви? — спросил продюсер.
— Они не подчиняются папе римскому. Их священники могут иметь жен. Один раз израильтяне бросили православного священника в тюрьму, по-моему, за то, что он снабжал арабов оружием, — услышали все в своих наушниках чьи-то размышления.