— Это уж слишком.
— Действительно, кажется невероятным, — согласилась Мирилес, — но иного объяснения у нас нет.
— Поверю только в том случае, если увижу своими глазами.
— Может быть, и не увидишь. Ставракос не испытывает особенно теплых чувств к римской католической церкви. Их ссора в прошлое Рождество была весьма неприятной.
— Тогда почему мы не сообщили о ней?
— Да потому, что были слишком заняты разговорами о снижении спроса на рождественской распродаже, — бросила Мирилес и подумала про себя: Боже, какой идиот!
— Значит, будет создана отдельная комиссия? — Это совсем не нравилось Ставракосу.
— Митрополит хочет направить своего представителя, — заметил Попов. Дмитрий Попов все еще верил в Маркса больше, чем в Бога, однако русская православная церковь была русской и участие русского представителя в соглашении должно быть реальным, хотя и будет касаться маловажных вопросов. — Должен признаться, что ситуация представляется мне странной. Неужели мы задержим принятие соглашения из-за споров, какая христианская религия является более влиятельной? Мы приехали сюда, чтобы разрядить напряженность, которая может привести к войне между евреями и мусульманами. А на пути решения этой потенциально опасной проблемы стоят христиане? — Попов говорил, глядя в потолок. Слишком уж театрально, подумал Д'Антонио.
— Этот вопрос, не имеющий прямого отношения к делу, лучше всего оставить на рассмотрение специального комитета христианского духовенства, — позволил себе наконец высказать свою точку зрения кардинал Д'Антонио. — Перед лицом Бога даю вам слово, что разногласия между нашими исповеданиями закончатся раз и навсегда!
Уже слышали это и не раз, напомнил себе Ставракос, — но все-таки… Все-таки почему он позволил себе быть таким мелочным? Он также напомнил себе о том, чему учит священное писание и что он верит каждому его слову. Я ставлю себя в дурацкое положение — перед католиками и русскими! Он вспомнил вдобавок, что турки едва терпят его присутствие в Стамбуле — Константинополе! — а принятие соглашения предоставит ему возможность завоевать колоссальный престиж для всех православных церквей и укрепит его положение как патриарха.
— Прошу извинить меня. Прошлые инциденты, достойные сожаления, оказали слишком большое влияние на мое здравомыслие. Да, я поддерживаю это соглашение и верю, что мои братья сдержат свое слово.
Брент Талбот откинулся на спинку кресла и мысленно вознес свою благодарственную молитву. Вообще-то молитвы не входили в ежедневный обиход государственного секретаря, но здесь, в этом окружении, разве можно поступить иначе?
— В таком случае мы достигли согласия по всем вопросам. — Талбот обвел взглядом сидящих за столом и увидел, что одна за другой их головы склоняются в утвердительном кивке — одни с энтузиазмом, другие в знак того, что вынуждены согласиться. Но все до единого высказали свое одобрение. Итак, согласие достигнуто.
— Мистер Адлер, когда документы будут готовы для парафирования? — спросил Д'Антонио.
— Через два часа, ваше преосвященство.
— Ваше высочество, — произнес Талбот вставая, — ваши преосвященства, господа министры, мы успешно завершили нашу работу.
Как ни странно, присутствующие не сразу поняли, чего они добились. Переговоры продолжались довольно долго, и, как это всегда бывает с подобными переговорами, процесс их проведения превратился в действительность, а цель стала чем-то отдельным. Теперь они внезапно оказались там, куда стремились, и это чудо стало для них чем-то нереальным. Действительно, результаты, которых им удалось достигнуть, превзошли ожидания даже этих людей, исключительно опытных в деле разработки и достижения внешнеполитических целей. Участники встали вслед за Талботом, и это движение, чувство облегчения от выпрямленных ног изменили их способность к восприятию окружающего мира. Один за другим они начали понимать, чего добились. Что еще более важно, начали понимать, что действительно решили эту сложнейшую задачу. Произошло невозможное.
Давид Ашкенази обошел вокруг стола и приблизился к принцу Али, который представлял свою страну на этих переговорах. Подойдя к нему, он протянул руку. Рукопожатия оказалось недостаточно. Принц обнял министра.
— Бог свидетель, отныне между нами мир, Давид.
— После всех этих лет, — произнес бывший израильский танкист. Еще лейтенантом Ашкенази принимал участие в боях за Суэц в 1956 году, уже капитаном дрался в 1967-м, и его резервный батальон пришел на помощь бригадам, оборонявшимся на Голанских высотах в 1973-м. Оба были удивлены разразившимися аплодисментами. Израильтянин неожиданно разрыдался, что его невероятно смутило.