В фильмах при расставании главный герой всегда дарит возлюбленной прощальный поцелуй. Знаешь, я так рада, что у нас не получилось скрепить разлуку подобным образом – это было бы слишком больно. Нет-нет, пусть все будет так, как есть сейчас. Никаких взглядов, касаний, слов – они, как фотографии, еще долго хранятся в «альбоме» памяти. Постепенно картинка трансформируется в нечто идеальное – а это еще хуже. Каково это: жить с идеальным прошлым и будничным настоящим?! То-то и оно, что ужасно. Жить не хочется…
У подъезда – серебристый «Мерседес». Я так отвыкла, что на миг теряюсь – когда шофер распахивает дверцу. Знакомая фигура, плечи, бицепсы. Конечно, это не Михаил - похож немного, только и всего. Я так понимаю, что парень – не только папин шофер, но и мой новый телохранитель. Располагающая улыбка, ежик черных волос – рассеянно скольжу взглядом и отворачиваюсь.
Мне все равно, как он выглядит – скоро, очень скоро, я привыкну к стриженому затылку над водительским сиденьем. Не волнуйтесь, молодой человек, – разговорами, и тем паче словесными поединками, я вас допекать не буду. Кажется, девочка Олеся Коновалова уже выросла из этого возраста.
Отец располагается рядом. Он все еще беспокоится – то и дело заглядывает мне в лицо. Но «каменная маска», которую я одела, не может отражать внутреннюю боль.
Все хорошо, все в порядке…
Постепенно мое спокойствие убеждает папу, что я в норме. Он успокаивается и даже пару раз отвлекается на звонки по телефону. Так забавно. Раньше меня никто не замечал – а теперь отец чувствует себя виноватым, если наедине со мной ему приходится отвечать на звонки. Не волнуйся, все нормально, это же твоя работа, я понимаю. Тем более что сейчас мне надо побыть одной. Просто необходимо.
- Ой, Олеся, я забыл тебе передать, – с этими словами отец достает бумагу из внутреннего кармана. Простой тетрадный листок, сложенный вчетверо. Записка. От кого? – Тот парень, что позвонил мне и рассказал твою историю – он просил передать, если все будет в порядке.
- Его зовут Макс. – Я протягиваю руку, но еще долго не решаюсь взять письмо. Словно оно может обжечь пальцы. – А как это: «в порядке»? Что ты имеешь в виду?
- Что ты возвращаешься домой. А как же иначе? Твое место там, у тебя есть дом, есть семья. Думаю, письмо – на случай, что ты уедешь. Письменное прощание. Но в нем совершенно нет необходимости – ты можешь видеться с этим молодым человеком, сколько захочешь. Если захочешь, конечно.
- И больше никаких запретов на дружбу с «иными сословиями»?! С людьми «не нашего круга»?! – Мне страшно поверить в счастье. Ощущение такое, словно ты ждешь внезапного подвоха: перед тобой, на вытянутой руке лежит конфета. Но удастся ли ее взять? Не отберут ли? А вдруг она не вкусная? А вдруг это только фантик?
- Никаких.
- И никаких запретов на обычные кафешки и пешие прогулки по городу?!
- Никаких. – Папино лицо серьезно, но глаза улыбаются – я вижу. Шутит или нет? Правда или не правда?!
- И никаких вечеринок в душных ночных клубах?! Никаких тематических пати с приглашенными спортсменами, стилистами и звездами шоу-бизнеса?!
- Я только «за», чтобы подобное больше не повторялось. Честно признаться, мне всегда казалось, что эти мероприятия доставляют удовольствие не только маме, но и тебе. Так странно слышать сейчас твои слова. Но, знаешь, я рад, что ты не похожа на свою мать. Вся ее жизнь превратилась в кольцевую дорогу между магазинами и салонами. Кажется, ты нашла свой путь?
- Ах, папочка! – Бросаюсь на шею. Жаль, в машине нет разбега – я бы постаралась выразить всю глубину чувств! Впрочем, даже этого папуле хватило с головой.
- Олесь, ты не решила, случайно, меня задушить? Отыграться за прошлое, так сказать…
- Папуля, я так тебя люблю! – Чувствую, как трещит и лопается моя «маскировочная оболочка». На самом деле, даже слышу! Ах, нет, это папин пиджак…
Наконец, мне не надо прятать свои эмоции от окружающих – ведь я не собираюсь плакать и грустить. Теперь я могу улыбаться во весь рот, от уха до уха. Сердце сейчас разорвется на части, хотя от радости, кажется, еще никто не умирал. Может так случиться, что я буду первая?
Стоило чуть успокоиться – и передо мной встала нешуточная дилемма. Что делать с письмом? Читать или нет? С одной стороны – страсть, как любопытно. Интересно ведь, какие слова написал любимый человек, думая, что мы больше никогда не увидимся.