Понятие «жизненный цикл» универсально. Подъем, плато, спад – так бывает всегда и для любой системы: от вещи, организма и организации, до народа и цивилизации.
Зайдите в Интернет и наберите в любом «поисковике» словосочетание «жизненный цикл». Получите отсылку к куче таких циклов: товара, организации, продукции, продукта, предприятия, клетки и т. п.
Таким образом и фирма, и страна, как и человек, проживают свою жизнь. И вся эта жизнь – цикл, и состоит она из подциклов.
Наиболее впечатляющи, по причине того, что они всех затрагивают, циклы (волны) экономических подъемов и спадов. Некоторым, не боимся этого слова, аналитикам удавалось даже адекватно их моделировать и довольно точно предсказывать.
Тут же хочется вспомнить Мартина Армстронга, который установил, что обычный цикл между биржевыми паниками составляет 8,6 лет, что довольно точно совпадает со знаками числа «пи», если пересчитать в дни (3,141 × 1000). А с интервалом 51,6 лет приходит «большая волна». Предсказания Армстронга были настолько точны (он не объяснял пост-фактум, а именно предсказывал), что его приняли за владельца универсального экономического ключа и стали доверять ему реальные деньги, в суммах порядка миллиарда долларов. Конкретно эта история кончилась именно так, как кончаются все подобные истории: поскольку «теория суха, лишь древо жизни вечно зеленеет», с точными предсказаниями не может везти бесконечно, даже при наличии хорошей модели. Армстронг сейчас сидит в тюрьме. Но, к примеру, российский дефолт он в свое время предсказал совершенно точно.
А вообще, циклы – это «Экономика 101», на них указывали еще в середине XIX века Джевонс и Юглар (последний уже давал цифры, 7–11 лет). В начале XX века теорию циклов серьезно разработал Николай Кондратьев, который как раз и установил, что «капитализм загнивает» только в воображении тех, кто линейно экстраполирует субъективные наблюдения, сделанные на коротком и специально выбранном временном участке. А на самом деле имеет место циклическое развитие с периодом 50 лет, что заметить можно, только будучи серьезным ученым с незамыленным взглядом.
Поскольку Кондратьев, к сожалению, работал в СССР, за это открытие, никак не согласующееся с марксистским шарлатанством, его ждала не Нобелевская премия, а безвременная смерть.
К счастью, Кондратьев успел опубликовать свои исследования до пика расцвета сталинизма, и «волны Кондратьева» впоследствии были популяризованы австрийцем Й. Шумпетером. Эти работы стали примером и указали пути экономического моделирования.
Все системы, как и человек, имеют ограниченное время жизни. Но наработанная информация не теряется, так как до своего распада они обычно успевают передать ее дочерним, более молодым системам (наследникам, потомкам, продолжателям).
И эта наша мысль, во всяком случае применительно к фирме, не нова. Еще в 1965 году Дж. Гарднер писал1: «Как люди и растения, организации также имеют свой жизненный цикл. Они проходят время зеленой и гибкой юности, расцвета и сучковатой старости… Организации могут преодолеть время от юности до старости за два или три десятилетия, а могут жить веками… Подобно людям, организации имеют свой «взгляд» на смысл жизни, на то, чем для них являются люди, персонал…»
Свой период работы с оптимальной эффективностью есть и у группы (команды). И это тоже пять-семь лет. Правда, если группа и условия неизменны.
В качестве примера можно рассмотреть любую спортивную команду, музыкальную группу и даже телепередачу. Расцвет, максимальный успех в течение нескольких лет, затем спад. Попробуйте найти подтверждение этой мысли сами.
По сути, тот же подход (правда, сроки увеличатся) можно использовать и по отношению к странам.
Молодые и старые страны ведут себя, как молодежь и старики. Первые ничего толком не умеют, но полны сил, азартны и агрессивны, везде лезут, считают себя ущемленными. Вторые все знают, но подустали и не суетятся, к конфликтам не склонны, но просто так отдавать накопленное и заработанное не хотят.
Итак, фирмы и страны, как и люди, живут и развиваются по своим внутренним психологическим законам. И общего тут больше, чем отличий.
Правда, они все же есть. И главное в том, что человеку, пошедшему на спад, скажем, перевалившему за 60–70 лет, путь к еще одному подъему, второй молодости, практически заказан.