– Да уж… Наверное, нужно попросить Клару выдать тебе форму потеплее, – улыбнулся Виктор.
– Не нужно. Зима теплая в этом году, – Анна ответила ему улыбкой, отпивая вина.
– И что же, ты вернулась к отчиму?
– Да. К тому времени дома уже был брат, после ранения и с серьезно съехавшей крышей. Отчим пил… Они часто пили вдвоем, и почти всегда это заканчивалось дракой. В общем… Историю моего появления здесь ты знаешь.
– Что ж, земля пухом твоей родне, – Штефан вздохнул и поднес бокал к губам.
После небольшой паузы Анна сказала:
– Я тоже хочу больше узнать о тебе, Виктор.
Тот на время обратил всё внимание на закуски и будничным тоном спросил, не поднимая взгляда на Анну:
– И что именно тебя интересует?
– О тебе рассказывали не самые хорошие вещи, – произнесла Анна, чувствуя, что словам становится всё труднее выходить из горла, но вряд ли причиной тому было вино.
– Ну, конечно, – с иронией протянул Виктор. – Что еще обо мне могли рассказать?
– Так это правда? Ты избивал своих подчиненных?
– Я в них даже стрелял, – на этот раз усмешка Штефана походила на оскал. – Знаешь ли, Эмма, не все люди достойны жить, – он, наконец, посмотрел ей в глаза. – Пусть эти слова тебя не пугают. Дело в том, что предатель – а все они были предателями – опаснее врага. Они втираются к тебе в доверие и тихо разрушают изнутри, как коварная болезнь. И обнаруживаешь ты это слишком поздно, когда враг стал сильнее, а ты слабее. Из-за кучки мерзких шпионов я попал под военный трибунал. Я до сих пор должен был бы сидеть за решеткой, но… Судьи ценят деньги гораздо больше, чем закон. И это лишь еще раз доказывает, что достойных людей крайне мало.
На несколько мгновений настала тишина, и Анне казалось, что в ней можно расслышать яростный стук ее сердца. Во рту пересохло, и даже самый вкусный кусок уже не лез в рот. Ей пришлось запить вином ломтик бекона, чтобы, наконец, его проглотить.
– Эмма… – нарушил молчание Виктор. – Скажи мне, почему ты была на вражеской территории без моего ведома?
Анна старалась, чтобы ее голос не выдал внутренней дрожи:
– Я принесла оттуда лекарства. Ты умирал, – она взглянула Виктору в глаза. – Знаю, что это против твоих принципов. Но я очень не хотела тебя потерять.
Она вновь опустила взгляд на последние алые капли в опустошенном бокале. Вдруг Виктор коснулся ее напряженной руки, лежащей на скатерти, и в следующий миг переплел свои пальцы с ее. Анна неосознанно сделала движение навстречу, но уже через секунду одернула руку.
– Что с тобой? – голос Виктора звучал непривычно мягко.
– Всё в порядке, – прижимая ладонь к груди, выдохнула Анна сквозь спазм, который внезапно сдавил горло.
– Уже поздно. Ты, наверное, устала.
– Да, я, пожалуй, пойду к себе, – Анна чуть виновато улыбнулась и встала. – Спасибо за ужин.
– Рад был провести время с тобой. До завтра, Эмма.
Анна быстрым шагом дошла до своей спальни. Она заперла дверь изнутри и прислонилась к ней спиной, закрыв глаза. Пульс стучал в висках, руки дрожали, лицо пылало. Этот ужин стоил ей миллиона нервных клеток, хоть и прошел, вроде бы, удачно. Анна понимала, что играть на романтических чувствах – грязный, но все же действенный способ усыпить бдительность врага. Проблемой было то, что она не играла.
Комментарий к Глава 10. Все твои демоны
* Попытка в художественный перевод песни The Rasmus - Last Waltz.
========== Глава 11. Дань памяти ==========
Прошло два дня. С самого утра Штефан отправился в госпиталь снимать швы и перевязывать раны, поручив Анне проинспектировать передовые позиции.
Стояла оттепель, над землей висел тяжелый туман. Солдаты понуро бродили в окопах по колено в грязной воде, укрепляя бревнами стены траншей, которые расползались, словно мягкое тесто.
В сопровождение Анне по приказу Штефана офицеры выделили двух пехотинцев с автоматами. Вместе с ними она направилась к блиндажу, следуя указаниям – пообщаться в первую очередь с личным составом, а не с полевыми командирами. Накануне Анна передала в Ревену через Бруно информацию о своих запланированных перемещениях, поэтому не боялась шальной пули. И правда, в этот день на границе было непривычно тихо, лишь где-то в лесополосе в нейтральной зоне изредка постреливали одиночными.
Личный состав был крайне деморализован условиями несения службы. Катастрофически не хватало материалов для укрепления сооружений, половина солдат болела, другая половина поносила командование на чём свет стоит. Старательно записав все жалобы и пообещав скорейшее решение проблем, Анна со своей охраной двинулась назад.
Штабная машина ждала за небольшим леском, который отделял дорогу от передового плацдарма. Узкая лесная просека превратилась в болото из-за многочисленных колес и гусениц бронемашин. Один сопровождающий шел впереди Анны, второй – за ней. Внезапно оба автоматчика практически одновременно упали в грязь – спустя долю секунды после пары тихих выстрелов с глушителем.
Анна инстинктивно легла на землю между своими истекающими кровью охранниками: одному из них пуля попала в затылок, другому – точно в глаз. Внезапно два грязно-серых куста в чаще неподалеку ожили и приблизились к Анне. Двое снайперов в маскировочных накидках жестом приказали ей молчать.
– Спокойно, Фурия. Свои, – шепнул один из них. – Теперь ты пленная. Тебя приказано доставить к генералу.
Анна молча последовала за ними через заросли.
Тайными тропами ее перевели через границу. Неподалеку уже дожидалась дозорная машина разведроты. Анна влезла внутрь и не смогла сдержать радостной улыбки при виде старого сослуживца.
– Йоан! – воскликнула она, обнимая приятеля.
– Как я рад видеть тебя живой, Анна, – сказал тот, похлопав ее по спине.
Все расселись по местам, снайперы сняли маскировку и расположились в задней части машины. Зарычал двигатель.
– Ну и как там, в Ноленсии? – спросил Йоан, стараясь перекричать звук мотора.
– Как в аду, только хуже, – хмыкнула Анна.
– Я и смотрю, ты похудела.
– Что, еще сильнее? – Эйнар, сидевший за рулем, отвлекся от дороги и повернул голову. – Так не годится. Мы же потеряем нашу героическую девочку.
Грянул смех. Это и было то самое душевное возвращение домой, которого Анна ждала месяцами. Она улыбалась своим друзьям, но в ее голове вертелось всё больше вопросов. Надолго ли она вернулась? Отправят ли ее обратно? Почему тот ее ад в последнее время не так уж и хотелось покидать?
Солдатам задавать эти вопросы было бесполезно. Поэтому Анна всю дорогу просто слушала рассказы сослуживцев о забавных вещах, которые произошли в ее отсутствие. Вскоре ее привезли на военную базу в Тулаар, и она сразу же направилась к Кауфману.
Тот уже встречал ее на пороге своего кабинета.
– Генерал, – Анна отдала честь.
– Приветствую, Пековски. Проходи, – он пригласил ее внутрь и, когда Анна села за стол, предложил: – Может, кофе?
– Не откажусь.
Кауфман нажал кнопку на стоявшем на столе коммуникаторе и сказал:
– Принесите два черных кофе в мой кабинет, – он посмотрел на Анну и обратился к ней: – Сливки, сахар?
– Со сливками, без сахара, будьте добры, – произнесла Анна громко, чтобы на той стороне линии услышали.
– Сию минуту, сэр, мэм, – сказал из динамика женский голос.
Анна оглядела кабинет, в котором с момента ее отъезда появилось много нового: сбоку от доски для письма маркером висел плазменный дисплей, на столе у Кауфмана стояло несколько телефонов и сложенный ноутбук.
– А здесь многое изменилось, – сказала Анна.
Кауфман довольно закивал.
– Да, темпы восстановительных работ серьезно выросли. Мы, наконец, можем выделять больше средств на гражданские цели, поскольку дела на фронте стали идти куда лучше – во многом благодаря тебе.
В кабинет вошла высокая стройная женщина в форменном брючном костюме с подносом в руках. Она поставила перед Анной и Кауфманом чашки, те поблагодарили ее, и она вышла.
– Зачем вы меня вытащили, генерал? – спросила Анна, трогая рукой горячую чашку.