– Хорошо, – ответила Анна, и мама слегка приобняла ее за плечи.
***
Красный солнечный диск коснулся кромки горизонта. Те несколько человек, которые тоже бродили по ступеням пирамиды, спустились вниз и направились к шоссе ждать автобус, но Анна еще сидела около вершины.
– Мама, папа, я выжила. Научилась стрелять, ходить в разведку. Теперь я шпионка. Я молодец, да?..
Ответом был легкий порыв ветра, словно чья-то ласковая рука погладила по щеке.
– Пап, помнишь, ты обещал купить мне машину на восемнадцатилетие? – она невольно взглянула в сторону военной базы, где виднелись совсем крошечными коробочками корпуса общежитий. – Я за эти годы на каких только машинах не каталась… Мощные, крепкие и рычат, как сытый зверь, – она мечтательно улыбнулась. – Мам, я так хотела однажды прийти к тебе и сказать: знаешь, мам, я влюбилась. Он странный, опасный и вообще мне не пара. Ты будешь ругаться, но меня к нему тянет. Это не закончится хорошо…
Холодало. Очевидно, ночью собирался ударить мороз. Пока Анна спускалась по ступеням, вдали в сгущающихся сумерках показались фары ее автобуса.
========== Глава 12. Обмен ==========
Утро на границе началось с того, что солдаты Ревены увидели, как к ним со стороны вражеских позиций по размокшему во время оттепели полю приближается одинокая фигура человека в камуфляже.
– Это еще что за чёрт… – произнес пулеметчик, глядя в небольшое отверстие между мешками с песком, из которых было сооружено укрепление.
– Что там? – спросил его сержант.
– Дай бинокль! Какой-то хрен идет со стороны Ноленсии. Вроде бы без оружия. Сдаваться, что ли хочет?
– Выйду, посмотрю.
Сержант покинул укреппозицию и наставил на непрошеного гостя автомат. Тот продолжал идти неспешным шагом, демонстрируя пустые руки. Наконец, приблизившись достаточно, чтобы его было слышно, пришелец из Ноленсии крикнул:
– Я переговорщик!
– Слышишь? – обратился сержант к своему напарнику, не сводя глаз с ноленсианца. – Говорит, переговорщик.
Когда пулеметчик выглянул из укрепления, сержант сказал ему чуть тише:
– Прикрой меня, пойду, узнаю, что он хочет.
Он отдал автомат сослуживцу и прошел несколько метров навстречу переговорщику. Они остановились в десятке шагов друг от друга.
– Меня послали договориться насчет обмена пленными, – сказал военный Ноленсии. – Вы захватили нашего офицера, женщину, так ведь?
– А мне откуда знать? Не я ведь захватывал, – усмехнулся ревенец.
– Так узнай у своего начальства. Штефан хочет вернуть ее любой ценой.
Сержант взял рацию, она коротко зашипела.
– Охотник, это Дикарь. Тут из Ноленсии пришел переговорщик по обмену пленными. Приём.
– Везите на вторую линию, – донеслось из динамика рации.
– Э, нет, – сразу заартачился ноленсианец, – я никуда не поеду. Будем разговаривать только тут, на нейтралке.
– Охотник, он не хочет ехать, – сообщил сержант своему командиру.
Прежде чем последовал ответ, солдат Ноленсии сказал:
– Если хотите получить десять человек за одну девку, пусть ваши командиры сами едут сюда. Цена не окончательна, Штефан согласен на хороший торг.
Голос из рации произнес:
– В четыре часа дня встретимся на том же месте.
– Договорились, – сказал ноленсианец, развернулся и двинулся к своим. То же самое сделал и ревенский сержант.
Тем временем в кабинете у Кауфмана началось совещание. Анна стояла у интерактивной доски с изображением карты Ноленсии, на которой она делала пометки и одновременно рассказывала офицерам о положении дел во вражеском тылу.
– Ноленсия фактически поделена на зоны влияния Штефана и Хенрикссона. Последний негласно контролирует примерно четверть территории на севере. – Анна провела маркером на карте Ноленсии линию, обозначающую условную границу группировок. – К Хенрикссону примкнули семь командиров рот – соответственно, с личным составом. На территорию, которую они считают своей, они не пускают подконтрольные Штефану подразделения. Там примерно двадцать поселков, где относительно плодородные земли, и можно поживиться продовольствием у крестьян. Также Хенрикссону достался совсем небольшой участок фронта – километров пятьдесят. – Анна навела еще одну линию на карте. – Он был бы рад совсем уйти в тыл и заниматься сугубо грабежами, но Штефану всё еще удается как-то с ним договариваться.
Кауфман, который внимательно слушал Анну со своего места во главе стола, сказал:
– Слишком мало информации о слабых местах этого пятидесятикилометрового куска.
– К сожалению, генерал, поскольку я отношусь к лагерю Штефана, мне туда вряд ли удастся попасть.
Кауфман кивнул:
– Я понял тебя. Поручим эту задачу нашей разведке… И после того, как будет нейтрализован Хенрикссон, мы должны будем быстро зачистить его территорию. Следующим шагом будет устранение Штефана.
Генерал ненадолго задумался, глядя в разложенные перед ним отчеты и постукивая кончиком ручки по столу. Анна спросила его:
– Я верно понимаю, что мы не планируем их обоих брать живыми?
– Вероятнее всего, – ответил Кауфман скучающим тоном. – Хотя меня еще пытаются отговорить коллеги… – Он внезапно оживился и повернулся к Анне со словами: – Дело в том, что если мы захватим их в плен, то должны будем судить как военных преступников. Это процесс небыстрый и недешевый. А нам сейчас нужно сосредоточиться на развитии промышленности, экономики… Проще ликвидировать врагов на вражеской территории и забыть уже об этой войне. В общем, Пековски, когда у нас будет окончательное решение, вы об этом узнаете. Пожалуй, хватит на сегодня. – Генерал окинул взглядом офицеров. – Пока все свободны.
На границу для переговоров в назначенное время прибыл майор Альвин из Ревены. Ноленсианец в этот раз пришел в сопровождении двух солдат, которые остановились чуть позади, держа в руках автоматы. Майор встал молча напротив, ожидая, что скажет переговорщик.
– За Эмму Линнегор мы готовы отдать десять ваших, – сказал ноленсианец.
– У вас в плену семнадцать наших бойцов, – ответил Альвин. – Вы обещали торг? Так отдавайте всех. В знак милосердия. Чего вы будете их кормить?
Переговорщик Ноленсии недовольно сощурился:
– Оставьте нам хотя бы нескольких. Вы захватили тридцать пять наших военных. Даем одиннадцать.
В это время на базе в Ревене Анна и Кауфман в кабинете последнего слушали переговоры, которые транслировались с рации Альвина на ноутбук генерала.
– Боже, торгуются, как на ярмарке, – Анна устало потерла руками глаза.
Из динамиков между тем продолжал доноситься голос майора:
– Давайте так, не меньше двенадцати, и обязательно отдайте всех раненых и больных. А мы в нагрузку к Линнегор отдадим еще двух женщин.
– По рукам, – сказал ноленсианец.
Альвин что-то промычал себе под нос и произнес:
– Предлагаю произвести обмен в субботу.
– Ну уж нет, давайте завтра, – отрезал переговорщик. – Я со своим взводом не намерен сидеть еще трое суток в этой грязи.
– Кто же тебя заставляет здесь сидеть? – насмешливо фыркнул майор.
– А ты думаешь, я могу вернуться без девки? Штефан меня пристрелит! – в голосе ноленсианца уже слышались истеричные нотки. – Он так и сказал, мне и моему ротному: или вернёте Эмму, или вы трупы!
Кауфман, задумчиво слушавший переговоры, произнес:
– Завтра? Мы не успеем заполнить все отчеты до завтра…
Анна перебила его:
– Если буду работать всю ночь, успею. Пусть соглашаются.
Генерал что-то нажал в ноутбуке и сказал:
– Мы согласны на завтра.
– Есть, генерал, – ответили на том конце.
***
День плавно перетек в бессонную ночь, а та – в хмурое утро. С отчетами Анна управилась в срок. Передав все документы генералу, она смогла вздремнуть пару часов, едва уместившись на маленьком диванчике в подсобке – ехать в общежитие уже не было сил. Короткий беспокойный сон мало чем помог – лицо Анны по-прежнему несло отпечаток усталости.