Анна поднялась со своего места.
– Полковник, я полагаю, мы не должны ослаблять другие участки границы. Силы Ревены явно превосходят наши. Мы должны сосредоточиться на сохранении жизней личного состава, лучше будет отступить и усилить вторую линию обороны.
– Но мы потеряем четверть территории! – возразил майор, сидевший в противоположном конце стола.
Анна бросила на него холодный взгляд, в ее голосе послышались стальные нотки:
– И сохраним жизни сотен солдат. Или для вас ценнее десяток депрессивных деревень?
Штефан выставил вперед руку, приказывая всем замолчать.
– Благодарю за ваши мнения, господа. Думаю, позиция лейтенанта Линнегор наиболее резонна. Пока не смею вас задерживать, ждите дальнейших приказов.
Офицеры покидали кабинет, недовольно переговариваясь. Анна осталась дописывать протокол совещания. Тем временем Штефан подошел к карте, висящей на стене, и задумчиво ее рассматривал.
Несколько минут в тишине раздавался лишь скрип карандаша по бумаге, пока в кабинет не вошел связист.
– Срочная телеграмма от полковника Хенрикссона.
Он протянул Штефану исписанный листок, отдал честь и удалился. Устало опустившись за стол, Виктор начал читать вслух:
– Срочно нужна подмога, нас теснят к горам. Артподдержка в квадрат 218. Заблокирована дорога на юг, рота не может выйти из окружения.
Анна оторвалась от протокола и подошла к карте с карандашом.
– Ударные группировки Ревены в полной боевой готовности стоят вдоль всей нашей границы, – она рисовала стрелки, показывающие, как именно Ревена может атаковать. – При прорыве они будут в Альгусе в считанные часы. Ослаблять этот участок нельзя.
– Они в любом случае прорвутся, – задумчиво произнес Штефан, уставившись на лежащую на столе телеграмму.
– Вот именно. У Ревены электронные системы наведения, воздушная разведка беспилотными дронами, а у нас что? Чем яростнее мы будем отбиваться, тем больше будет жертв.
Виктор перевернул листок и начал что-то быстро писать на обратной стороне.
– Идите к связистам и передайте Хенрикссону, пусть окапываются.
– Лучшим решением для них будет сдаться в плен.
– …И сдаются в плен… – Штефан тяжело вздохнул и отдал листок Анне.
Отнеся записку в командный пункт, Анна вышла на улицу, чтобы пройтись по расположениям рот. Внезапно откуда-то со стороны границы донесся глухой раскат. Для первого весеннего грома было рановато. Затем послышался еще один и еще… Кроме Анны, к звукам прислушались несколько солдат, что курили около казармы неподалеку. Раскаты раздавались монотонно, один за другим, примерно через равные промежутки времени. Минуты через три они прекратились.
– Тринадцать штук легло, – произнес один из военных. – Интересно, чем это били?
– Мощное что-то, такого здесь еще слышно не было, – ответил его товарищ.
Анна понеслась обратно в штаб и спустилась в командный пункт.
– Был прорыв на западном участке?! – с порога бросила она.
– О прорыве не сообщали, – сказал связист.
– Вы слышали только что?.. – Анна неопределенно указала рукой в сторону выхода.
Юный белокурый парнишка снял наушники и ответил:
– А то, стены дрожали.
– Срочно свяжитесь со второй мотопехотной ротой, с их стороны канонада была.
Связист начал нажимать кнопки на древнем аппарате. Наконец, на том конце провода что-то неразборчиво ответили.
– Игрок, это Нарцисс. Что у вас там происходит?
– Ревена пустила в ход реактивную артиллерию, – с шипением отозвался динамик. – У нас все целы. Ракеты легли в поле. Пугают, понятное же дело. Чтобы не расслаблялись.
Анна оглянулась на дверь, которую она в спешке не закрыла. На пороге, скрестив руки на груди, стоял Штефан. Ничего не сказав, он сразу ушел.
***
Каждый день в Альгусе была слышна канонада. Ревена отстреливалась десятком-другим крупнокалиберных снарядов пару раз в сутки – раскатистый, тяжелый звук, идущий не столько по воздуху, сколько в толще земли, отдавался вибрацией стен. Иногда Ноленсия отвечала – и тогда в Альгусе были слышны сдвоенные, более четкие выстрелы орудий.
Порой канонада служила Анне утренним будильником. И в этот раз она проснулась на рассвете. Взрывы в паре десятков километров отлично бодрили, а вызываемое ими подспудное чувство тревоги не оставляло ни малейшего шанса сну.
Анна оделась, умылась и привычно пошла в кабинет Штефана. Тот уже был на рабочем месте и совсем не в духе.
– Оскар мёртв, – сходу произнес он вместо обычного приветствия.
Анна на секунду застыла у двери. Виктор продолжил:
– Его машина взорвалась в глубоком тылу. Это была ДРГ.
– Где это произошло? – спросила Анна. Впрочем, она догадывалась, где, ведь сама накануне передала Ревене информацию о маршрутах передвижения Хенрикссона.
– В километре от поселка Зора, на трассе. Туда уже отправляется комиссия, чтобы всё осмотреть. Вы тоже поедете и всё внесёте в протокол. Спускайтесь, сейчас подъедет машина.
– Есть, – сказала Анна и развернулась, чтобы идти, но тут же остановилась. – Полковник… В каких бы отношениях вы с ним ни были… Я соболезную.
Виктор на пару секунд поднял на нее взгляд.
– Будь осторожна, – тихо произнес он.
Анне до отчаяния хотелось напомнить об осторожности и ему, а лучше – попросить бежать, куда угодно, в горы, в бескрайние глухие леса, в пустынные степи. Она бы нашла его рано или поздно, где бы он ни был, и даже если нет – она бы по крайней мере знала, что он жив. Но честь офицера Ревены никогда бы не позволила ей такое своеволие. Что ждало их дальше? Гидра уже была наполовину обезглавлена, и ее конец приближался стремительно.
К месту гибели Хенрикссона прибыла бронемашина с несколькими офицерами и санитарный грузовик, предназначенный для перевозки наиболее «грязного» груза. Перед комиссией предстал развороченный и обгоревший штабной автомобиль, куски которого валялись в радиусе нескольких десятков метров. Внутри груды черного от копоти металла виднелись два обуглившихся тела: одно застыло на водительском сиденье, второе – на пассажирском.
Анна поморщилась при виде этой отвратной картины, но ей было велено запротоколировать всё происходящее. Она села на камень недалеко от взорванной машины, положила на колени папку с листами бумаги и принялась записывать.
Сначала солдаты запаковали тела в полиэтиленовые мешки и потащили в грузовик, затем офицеры начали осматривать автомобиль, а через несколько минут приказали его перевернуть.
– Взрывное устройство было закреплено на днище, – сказал глава комиссии майор Вундер, которого считали самым опытным специалистом по взрывчатке во всей Ноленсии. – Прямо вот здесь, под сиденьем, где находился полковник Хенрикссон. Повреждений от осколков не вижу. Скорее всего, безоболочное.
– Привели в действие дистанционно, как думаешь? – спросил его другой офицер.
– Для этого им нужно было сидеть здесь и ждать, когда они проедут. Машина здесь не останавливалась. Вероятно, на бомбе был таймер. Или же детонация произошла в момент, когда автомобиль разогнался до определенной скорости. Посмотри, здесь прямой участок дороги.
Пока Анна заполняла протокол, а старшие офицеры продолжали осматривать место взрыва, два лейтенанта отошли от дороги и забрели в лесок. Неожиданно оттуда раздался взрыв. Все немедленно бросились в ту сторону.
– Стойте! Здесь растяжки! – прокричал лейтенант, который шел позади. Он позвал своего товарища: – Арди! Арди, ты цел?
Из зарослей не донеслось ни звука. Лейтенант ошалелыми глазами смотрел в ту сторону.
– Чёрт возьми… Он мёртв…
– Ты можешь выйти оттуда? – спросил его Вундер.
– Я попробую. Чёртову ногу посекло…
Он кое-как выбрался на обочину дороги. За это время Анна сбегала к бронемашине за аптечкой и перетянула ему бедро жгутом. Из раны порядочно хлестала кровь, вся штанина лейтенанта буквально на глазах обретала темно-красный цвет. Раненый почти плакал: