Его-то княгиня и протянула Николаю Второму:
– Ваше Величество, угощайтесь, это подарок, преподнесенный Его Величеством Александром Третьим.
– С превеликим удовольствием, – ответил Николай и закурил.
Тут же с радостью и облегчением задымили и гости…
В годы независимости Грузии во дворце проходили всевозможные собрания, здесь заседал парламент республики. В этих стенах в 1918 году было объявлено о независимости Грузии, Армении и Азербайджана.
После 1921 года на мраморных лестницах слышались шаги уже совсем других людей. А потом в его стенах и вовсе появился жилец.
Поселить в царских покоях мать Сталина предложил Лаврентий Берия. Поначалу женщину хотели перевезти в Москву, в Кремль. Но Кеке ответила категорическим отказом. “Не захотела в Кремле, будет в сырой земле”, – сказал тогда Берия и приказал оборудовать квартиру во дворце.
От спальни великого князя Кеке тоже отказалась и согласилась лишь на три небольшие комнатки на первом этаже, окна которых выходили во внутренний дворик.
Рассказывают, что в одной из комнат стояли клетки с курами. Кеке каждый день ждала в гости сына, а время коротала, болтая с подругами и ухаживая за птицей.
Наконец настал радостный день – Иосиф приехал в Тбилиси. Но в комнатку матери зашел лишь затем, чтобы сфотографироваться. Обедали в том самом зале, где за сто лет до этого танцевали гости Грибоедова. А потом мать с сыном отправились на прогулку.
Сад по периметру был оцеплен людьми в форме. Подойти нельзя, но любопытные тифлисцы всё равно сквозь ветви могли разглядеть две фигуры, обе практически одного роста – мужскую во френче и женскую в черном одеянии.
Здесь, на дорожках дворцового сада, Кеке и произнесла фразу, которая так понравилась Иосифу, что ее вскоре узнала вся страна. “Лучше бы ты стал священником”, – сказала Екатерина Джугашвили.
Это была последняя встреча матери с сыном. Потом Кеке навещали лишь внуки. Она угощала их сладостями, плакала и жалела, что не может поговорить со Светланой и Василием, грузинский язык знал только старший Яков.
Когда в 1937 году ее не стало, Сталина ждали на похороны, сад и дворец привычно были оцеплены. Но вождь не приехал, в Тбилиси он прислал Ворошилова. Близился процесс над Тухачевским, было уже не до матери.
Из этого дворца ее и хоронили. Одна тбилисская старушка рассказывала мне, какое на нее, тогда девятилетнюю девочку, произвел впечатление топот десятка сапог по горбатой брусчатке, поднимающейся вдоль дворцового садика в сторону Мтацминды. Это сотрудники НКВД на своих руках несли гроб с телом Кеке на Святую гору, где ее предали земле неподалеку от могил Грибоедова и его Нино.
С 1937 года хозяевами дворца стали пионеры. Часть обстановки и посуды отдали в музей, часть куда-то исчезла. От былого великолепия оставались лишь воспоминания.
Держался лишь сад, за которым ухаживали по-прежнему на совесть: кустарники аккуратно подстригали, на клумбы высаживали цветы, дорожки посыпали гравием.
Горожане любили это место, удобно же – самый центр, а свернешь с проспекта – и вроде бы где-то за городом.
Имена тех, кто прогуливался под дворцовыми соснами, можно было видеть на афишах, расклеенных по городу. В 1941-м на низких лавочках вполголоса беседовали Ольга Книппер-Чехова и Владимир Немирович-Данченко, находившиеся вместе с Художественным театром в Тбилиси в эвакуации.
Путь от гостиницы до сада по проспекту Руставели они старались проделать как можно быстрее. Но всё равно приходилось останавливаться – Немирович встречал одноклассников, с которыми учился в местной гимназии, и пройти мимо и не обменяться хотя бы парой фраз было невозможно.
Мимо великих мхатовцев, сокращая дорогу до проспекта Руставели, не раз пробегал живший по соседству Микаэл Таривердиев, чей дом окнами выходит аккурат на дворцовый сад. О славе композитора он тогда только мечтал. Хотя уже бегал тропинками Чайковского.
Петр Ильич любил дворцовый сад, жил неподалеку. Дом его брата Анатолия, служившего на Кавказе прокурором окружного суда, а потом вице-губернатором, сохранился. Он стоит на улице, носящей сегодня имя Чайковского. Композитор любил выйти на балкон и сыграть на скрипке.
Когда спустя десятилетие на скамейках этого сада будет сидеть другой актер, о громкой славе он даже не мечтал. В русский драматический театр имени Грибоедова в Тбилиси Павел Луспекаев приехал потому, что никакой другой театр Советского Союза не хотел видеть его в своей труппе.