— Значит, Бартини вмонтировал «холодные» лампы голубого цвета прямо в плексиглас обшивки? Ну, конечно — ведь оргстекло не задерживает ультрафиолет, кинопленка засвечивается, как от неба — белое на белом! И ртутная амальгама… Весь самолет — одна гигантская аргоновая лампа…
Самолет не должен быть темнее неба. И светлее тоже… Луна видна и днем — только потому, что она светится сильнее, чем небо. Регулировать силу света пилот мог вручную, время от времени сравнивая концы крыльев с небом.
…Свет. А ведь «подсказка» уже была! Булгаков кисти Яна Ван Эйка — помните?«…Впервые смог убедительно передать на холсте иллюзию наполненного светом пространства…» Была еще одна возможность «спрямить» поиск: лорд Рэлей. Мы проскочили мимо ученого, объяснившего, почему небо голубое! Синие лучи рассеянный солнечный свет. Еще более строго этот процесс описывает теория флуктуационного рассеяния А. Эйнштейна. Отсюда — один шаг к разгадке!..
— Вероятно, вы правы, — милостиво согласился Скептик. — Поутру к вам может постучать кто угодно — только не английская королева! Это все же лучше, чем манипуляции с измерениями. И по времени хорошо совпадает — в конце 30-х годов газосветные трубки были в большой моде. Но при чем тут Вавилов — он ведь, кажется, биолог?
…Вавилов С. И. Основные научные труды посвящены изучению природы люминесценции. В 30-е годы руководил разработкой первых ламп дневного света. Один из основателей нелинейной оптики. Сталин уничтожил его брата — генетика Вавилова — но физика Вавилова в 1945 году сделал президентом АН СССР. В том же году «зеки» Бартини и Румер высылают на его имя свою работу по пятимерной оптике. Совпадение? Или весьма достойный способ напомнить о себе человеку, с которым у Бартини было что-то связано? Заступничество Вавилова ничего не изменило — друзья свое отсидели. Но известно, что в конце 1950 года президент АН горячо поддержал бартиниевскую модель шестимерного Мира, готовил ее публикацию и серьезное обсуждение в институте физических проблем.
…Вавилов Сергей Иванович, 1891–1951.
«Он не успел…»
«Извлеките из этого урок…»
За 30 лет Бартини предпринимает, по меньшей мере, четыре безуспешные попытки привлечь внимание к своей теории. Поддержка была — и мощнейшая: министры, несколько академиков, маршал… «Консультант по отдельным вопросам» с печальным любопытством отслеживал — где, на каком этапе тормозятся рукописи, переносятся сроки конференций, умирают академики.
Стена…
— Ваш герой личным примером опровергает свой график реализации изобретений, — заметил Скептик. — Тридцать лет — для середины века вполне достаточно, если верить его выкладкам.
Но «Вселенная по Бартини» — не «капрон-нейлон» и даже не бомба! Вообще — не изобретение. Это полная смена научной парадигмы, величайшее потрясение основ, прорыв сознания на новый уровень, сравнимый разве что с большим скачком от гоминида к хомо сапиенсу. Вряд ли здесь применим «автоматический режим» — такие подвижки требуют особого внимания, готовятся долго и тщетно.
— Неужели вы всерьез верите в то, что легенда о Шамбале — больше, чем легенда?! — раздраженно спросил Скептик.
Еще Блаженный Августин знал, что чудо противоречит не природе, а нашему представлению о ней. Легенда о Шамбале, как о центре управления планетарными процессами, сегодня вызывает рефлекторную реакцию отторжения. Но стоит изложить ту же мысль «научно» — и отношение изменится. Станет возможной даже дискуссия!
«…Информационное поле Земли слоисто, и структурно напоминает „матрешку“. Причем каждый слой связан иерархически с более высокими слоями, вплоть до Абсолюта, является, кроме банка информации, еще и регулятивным началом в судьбах людей и человечества». Академик М. А. Марков, секретарь секции общей физики и астрономии АН СССР. Время — апрель 1982 года. Тот еще апрель!..
— Неужели это было так… общеизвестно?!
После некоторого раздумья Скептик облегченно посветлел лицом и осведомился:
— Но при чем здесь «самолет-невидимка»? «Люминесцентная» версия, на которой мы остановились, не требует ничего сверхъестественного! Она отсекает все сомнительные связи, в первую очередь — с эсминцем «Элдридж»!
…«Элдридж» — это телепортация. Вернее — идея телепортации. Исчезает здесь — появляется там. Идея общечеловеческая, древняя, как мир. По Карлу Юнгу — архетип. Он записан в долговременную память человечества в виде мифов и сказок. Переброска в оперативную память производится введением архетипа в оборот фантастики. «Литература мечты» облекает сказочную идею в тогу научной терминологии. И тем самым снимает психологический барьер, мешающий серьезному исследователю воспринять идею и попытаться ее воплотить. Но главное — иллюзия разрешимости проблемы, прямо пропорциональная таланту писателя. Писатель — отнюдь не интеллектуальный «зомби». Идея должна быть ему созвучна, он переплавляет ее в нечто совершенно новое и почти осязаемое — вспомним «Гиперболоид инженера Гарина»! Не случайно многие великие ученые и инженеры говорили о фантастике, как об источнике вдохновения!