Наташка выпила, высоко задрав голову и обнажив короткую полную шею. Передала бутылку Витьке, он тоже сделал глоток, затем еще один, чтобы не показаться маменькиным сынком. Почти сразу тошнота подступила к горлу, заливая недавнюю злость. Витька закрыл глаза, солнечный свет померк. Темнота всегда помогала ему справиться с головокружением. Услышал, как звякнуло стекло отброшенной и разбившейся о камень бутылки.
– Все, – удовлетворенно крякнул Сенька. – Пошли, ребята, погуляем. Витек, ты как, с нами?
Витька почувствовал на своем плече мягкую руку девушки.
– Вить, – сказала Наташка. – Пойдем с нами. Ну, пожалуйста!
– Иди ты к такой-то матери! – выругался Витька. Ему вдруг стала противна и эта невысокая рыхлая девчонка с мягкими безвольными губами и умоляющим взглядом, и весь окружающий мир, который требовал от него быть тем, кем он быть не хотел.
– Да что с тобой? – удивилась, но ничуть не обиделась Наташка. И даже засмеялась.
– Он сегодня с утра такой…, – запнувшись, Сенька все-таки подобрал подходящее слово: – Странный!
Солнце клонилось к горизонту. Из парка уже ушли бабушки с детьми. Закрылась билетная касса. Стало тихо и скучно. Они поднялись и пошли гулять по обезлюдевшим аллеям.
Витька шел позади всех. Выпитое вино застлало туманом глаза. Ноги предательски ослабели, и он слегка пошатывался, но не старался скрывать этого, наоборот. В этой демонстрации своего опьянения был особый смысл. Сейчас Витька мог оскорбить кого угодно и просто так, ни за что, ударить. Ему было можно все, потому что он пьян, и он не один, а с друзьями. Тех, кто не пожелал бы с этим считаться, ожидала скорая и жестокая расправа. В сущности, ради этого они и пили. Выпивка и драка были единственными развлечениями, которыми они пытались прогнать терзающую их скуку. Школа не отнимала много времени, и надо было как-то убить оставшиеся после уроков до ночи тягучие, как патока, часы. Когда-то Сенька занимался спортом, Витька много читал и даже пробовал писать рассказы, и тогда времени в сутках было в обрез, не хватало на все. Но это было в далеком уже прошлом. Как сказал бы с глубокомысленным видом Витин папа, нельзя в одну реку войти дважды. Папа часто цитировал Гераклита, который был одним из его любимых философов, а потому Витька запомнил, и даже сейчас, выпив вина, мог бы рассказать много интересного об этом древнегреческом философе, жившем в пятом веке до нашей эры. Вот только слушать его никто бы не стал. Сенька и Наташка просто не поняли бы, а Олег снова презрительно назвал бы его пижоном…
– Что вам от меня надо? – внезапно услышал Витька чей-то голос.
И – словно яркая вспышка света сквозь густой туман: он увидел цепкую, костистую руку Олега на хрупком плечике Ледяной принцессы. Девушке явно неприятна эта рука с синими, похожими на земляных червей, прожилками, она пытается сбросить ее, но Олег сильнее, он только нагло ухмыляется и дышит перегаром ей в лицо. Он издевается над девушкой, ему нравится чувствовать свою власть над ней.
Но тоненькая девушка с изящным футляром из-под скрипки в руках совсем не похожа на жертву. В ее глазах нет страха. В них только недоумение и нетерпение, а еще – бездонное небо с жарким солнцем в зените, и бескрайнее море с бешено накатывающим на берег прибоем, и радуга, раскинувшаяся над миром после летнего дождя… Ее глаза! Ненароком Витька заглянул в них тогда, когда они не были скрыты завесой густых ресниц. Это было сродни удару молнии, пробудившему в нем даже не любовь, а нечто большее – преклонение. Так первобытные люди поклонялись огню, видя в нем божество. В одно мгновение Витька стал язычником, избрав своим идолом девушку с льняными волосами и гордым взглядом, которую он видел до этого много раз, но по-настоящему разглядел только сейчас. Это бывает в пятнадцать лет…
– Стой, крошка, – прорезался сквозь морок, который все еще окутывал Витьку, скрипучий, словно ржавая пила, голос Олега. – Мы ведь еще не все сказали друг другу, верно?
– Отойдите от меня, – тихо ответила девушка.
И Витька увидел, что ее глаза повлажнели. Эти невыплаканные слезы потрясли его. Он резко рванул Олега за плечо, тот пошатнулся, разжал свои пальцы, и девушка освободилась из их капкана. Она удивленно взглянула на своего нежданного спасителя, который, судя по всему, был из той же компании пьяных парней, и замерла, не зная, как ей поступить. Поблагодарить? Но он тоже был ей противен, этот темноволосый юноша, с растерянным видом стоявший перед ней. Уйти прочь, а, вернее, убежать, потому что если она пойдет, то не сможет идти медленно, чувствуя спиной их наглые взгляды? Этого ей не позволяла гордость.
Дальнейшее разрешило все ее сомнения.