Репортаж продолжается видеорядом кадров нашего института: «Реакция руководства медицинского университета, а также университетской клиники остается неизвестной. Религиозная общественность выразила возмущение и потребовала арестовать Загорского, расформировать клинику и отправить руководство университета в отставку. В настоящее время у университетской клиники проходит массовый пикет, организованный религиозным общественным движением «Божья воля». Руководитель организации Дмитрий Энтео сегодня не стеснялся в выражениях».
Упитанный Цорионов показался на экране на фоне клиники, изрядно исписанной граффити из серии «Остановим грехопадение и медицинский сатанизм», и зарядил свою высокодуховную речь: «Загорский - посланник дьявола, он совершил сатанинский поступок, результаты его деятельности, как и он сам, должны быть уничтожены. Благодаря его усилиям появился на свет ребенок - сатана, которому не место в христианском мире, его следует умертвить, а автора эксперимента вообще расстрелять».
«Ох и нихуя ж себе!» - подумалось мне, равно, как и моим коллегам, с которыми я переглянулся в гробовой тишине.
- Коллеги, - обратился к нам с расстановкой наш профессор Анатолий Иванович Ищенко, - в связи в широким общественным резонансом, вам запрещено давать какие-либо комментарии средствам массовой информации. Здание нашей клиники охраняет ОМОН, поэтому мы в полной безопасности. Все входы и выходы заблокированы. Если возникнут беспорядки, то полиция примет меры, поэтому прошу вас не поддаваться на провокации. Мы продолжаем наше работу в штатном режиме, по окончанию рабочего дня, будет организован спецтранспорт до метро «Фрунзенская». Просьба собраться в холле клиники и покидать помещение в составе организованной группы. У меня все, возвращайтесь к своей работе! Виталий Иванович, а Вас я прошу пройти в мой кабинет – подытожил свою речь Ищенко.
Мы шли с профессором по длинному коридору и впервые в жизни мне стало жутковато. Очко напряглось, и я приготовился к худшему. Огромные окна нашей клиники выходили как раз на место пикета, через них я увидел большую толпу народа с иконами, крестами и хоругвями, много репортеров с микрофонами и операторов с камерами НТВ, Первого канала, России. «Не о такой славе я, конечно, мечтал» - думалось мне. Тягостные мысли о возможных последствиях, а также полная неизвестность ближайшего будущего меня просто выжигали изнутри. Сам того не заметив, я оказался перед профессором Ищенко в его кабинете. Он закрыл дверь, сделал многозначительную паузу и не стал приглашать присесть, решив, что серьезный разговор надо проводить стоя.
- Виталий - начал он трагичным голосом - ты знаешь как я к тебе отношусь, я всегда готов прикрыть твою задницу, даже если ты очень сильно не прав. Ты у меня самый перспективный сотрудник кафедры и клиники, и сегодня тебе удалось совершить настоящий прорыв в области репродуктивных технологий. Тему твоей диссертации утверждали мы на совете, после дичайших дискуссий и фантастической ругани. С некоторыми коллегами я до сих пор не разговариваю, кстати, из-за твоих научных художеств. Ты же совсем не в курсе предшествующих событий, одному богу известно каких нервов мне стоил твой чертов прожект. Но все это ради науки и ради тебя, мой дорогой.
- Спасибо, - сухо ответил я. - Анатолий Иванович, а как выплывать будем? - спросил я, с нескрываемой надеждой в глазах.
- Пока не знаю, Виталик, - по-отечески заявил профессор, - надо чтобы тема заболталась, а эти идиоты православнутые разошлись по домам. Юридическими аспектами результатов займется наш правовой отдел. Ребенка мы выпишем со справкой, в которой будут вписаны в качестве родителей твои два мужичка. Дальше в ЗАГСе пусть ебутся как хотят, не наш вопрос. Сука, в XXI веке живем, а до сих пор нет альтернативы, кроме, как «мать», да «отец». А ты, мой дорогой друг, с завтрашнего дня в бессрочном отпуске. Садись и описывай результаты своей плодотворной деятельности в диссертации. Можешь опубликоваться в научном журнале, чтобы усилить наши позиции в мировой науке. А эти долбоебы внизу поорут, да разбегутся, приняв сегодняшнее событие, как данность.
На этом моменте дверь неожиданно распахнулась и, с криками «лечь на пол, руки за голову», в кабинет профессора ворвались «космонавты» Росгвардии. Мое сердце ушло в пятки, и я от испуга я просто оцепенел. Чтобы меня привести в чувство, накаченный сотрудник хуякнул меня дубиной прямо по животу, от чего я согнулся пополам. Кто-то меня жахнул по спине сверху, в результате чего я оказался на полу в полуобморочном состоянии. В ту же секунду на моих запястьях щелкнули наручники, и меня подняли на ноги. Товарищ Росгвардеец в чине полковника с увесистым пузом сообщил мне:
- Загорский Виталий Иванович, Вы арестованы по подозрению в нарушении закона РФ о запрете клонирования.
- Какого клонирования? - попытался возразить я, - мое исследование совсем на другую тему. За что получил еще один увесистый удар дубиной в живот.
- Мне лично по хуй, какая у тебя тема - отрезал полковник, - следствие разберется. Уведите его отсюда, в пизду нахуй.
И меня, скрюченного пополам, два омоновца потащили по всем лестничным пролетам к выходу. Вся жизнь пролетела в моем сознании: почему-то особенно всплыли воспоминания об окончании школы, выпускном, на котором мы делились друг с другом большими надеждами на взрослую жизнь, провал вступительных экзаменов в медицинский, работа на кафедре анатомии в качестве лаборанта для поступления со второго раза, само поступление, учеба, первый секс в подворотне, заваленная из-за него сессия, зачистка хвостов, госэкзамены, получение диплома, клятва Российского врача, поступление в аспирантуру, колоссальные научные перспективы, а в итоге унизительный арест и позор на всю жизнь. Между тем меня довольно быстро доволокли до первого этажа, где около входа меня ждал автозак. Так как я был в позе креветки, то лиц людей я не увидел, зато услышал проклятия в свой адрес: «сатанист, ублюдок, скотина, мразь, чтоб ты сдох, падла». Во истину, православные люди очень человечные, всегда готовые ко всепрощению.
На самом деле, я благодарен ОМОНу за то, что они вывезли меня с поля боя, иначе от этих фанатов я бы домой живым не ушел. Меня грубо швырнули прямо на пол автозака, двери защелкнулись, и мы двинулись в путь.
«Бля, ну что за форменный пиздец?» - думал я, распластавшись в автобусе. «Как я мог так низко пасть, просчитаться, ведь сейчас где-нибудь в Кембридже меня за мое открытие на руках носили бы! Чего я здесь ловлю в этой банановой дикой стране, да еще и без бананов? Здесь же в пыль лагерную сотрут, под всеобщее улюлюканье, и даже не моргнут глазом. Только бы дальше не навредить себе, хотя куда уже может быть хуже».
Автобус тем временем остановился, и водитель заглушил мотор.
- Приехали, - грубо скомандовал ОМОНовец - вставай давай, уебок!
Я попытался встать, но не смог из-за наручников, в которые были закованы мои руки. Меня, как пушинку, подняли и поволокли через вход по какому-то длинному коридору, стены которого были покрашены в больничный зеленый цвет. Громадная металлическая дверь отворилась с диким скрипом, с меня сняли наручники и затолкали в душную и прокуренную камеру. В камере стояли двухъярусные кровати, стол посередине и лавки по бокам. На этих лавках сидело восемь мужиков со страшными, как смерть, рожами, которые с интересом что-то смотрели по телевизору, закрепленному на стене. На мое появление никто даже не обратил внимания.