Министерству магии тоже было скучно, поэтому они заваливали Дамблдора циркулярами и срочными требованиями отчетов, под страхом «страшных последствий». В страшные последствия Альбус не верил, пытаясь обнаружить, куда делся Том, но тот все не находился, как будто покинул этот мир навсегда. Тогда Дамблдор решил поискать крестражи Тома, чтобы хоть на них приманить дух того, кто был так важен для дрессировки Героини Магической Британии.
Героиня Магической Британии каталась на Пушке, которому тоже было скучно. Но с девочкой щенку скучно не было.
Гермиона влетела в ординаторскую, чтобы быстро переодеться и проведать пациентку. Коллеги, попивавшие кофе, на это уже не обратили внимания, привыкли, значит. Когда девочка уже готова была выйти из комнаты, к ней подошел еще один доктор с просьбой посмотреть его пациента, у которого были очень часты переломы, хотя родители клялись, что пальцем его не трогали. Доктор, которого звали Алекс (он попросил юную коллегу обращаться к нему по имени), хотел узнать мнение девочки.
— Сначала я проведаю свою пациентку, потом пойдем к вашему, согласны? — поинтересовалась Гермиона.
— Конечно, — улыбнулся доктор Алекс, понявший, что девочка не просто так сорвалась в больницу в папин законный выходной.
— Ну как ты тут, солнышко? — обратилась девочка к Марии, входя в палату и обработав руки антисептиком.
— Хорошо, даже очень, — заулыбалась девочка-пациентка. — Доктор говорит, что через неделю можно будет заниматься.
— Раз доктор говорит, — тепло произнесла Гермиона. — Значит, будем заниматься.
Пока девочки разговаривали, доктор Алекс смотрел на них. Он видел, как пациентка смотрит на дочку шефа, как та с ней разговаривает, и учился сам. Потому что даже у ребенка учиться имеет смысл, если это приведет к правильным результатам. А у этого ребенка имело смысл учиться, вон как на нее пациентка смотрит… На него так никто не смотрел.
Распрощавшись с девочкой, Гермиона пошла за доктором Алексом. Что с мальчиком, она увидела сразу, очень уж специфические признаки были налицо. Дочка заведующего вздохнула и осуждающе посмотрела на Алекса, которому почему-то стало стыдно, как будто он ее в чем-то обманул.
— Проверяете, да? — спросила Гермиона, поздоровавшись с мальчиком и очень ласково улыбнувшись ему. — Ну смотрите: грудь бочкообразная, трудности с дыханием, ломкие кости, склеры… — она повернула голову мальчика. — Склеры голубоватые, значит что?
— Что? — удивился доктор, не обративший внимания на цвет глаз мальчика.
— Значит, у нас osteogenesis imperfecta[20], и надо делать генетический анализ, чтобы определить тип, — девочка повернулась к мальчику. — Тебе дышать трудно?
— Вот, — произнесла она, увидев осторожный кивок. — В полусидячее положение переведите и будет проще, а вот с костями… Тип надо определить.
— Спасибо, коллега, — абсолютно серьезно произнес Алекс. Гермиона сходу поставила диагноз и объяснила, что делать дальше, а он-то грешил на родителей и болевой синдром. У этой девочки точно было чему поучиться.
Пока Гермиона переодевалась обратно в «уличную» одежду, Алекс рассказывал Марку, какое чудо его дочь, что мистеру Грейнджеру, несомненно, нравилось. Коллега рассказал и о том, как девочка обращается с пациентами, и о том, как сходу определила патологию, заметив то, что не заметил он сам…
— Она у тебя педиатр от Бога, — сказал коллега.
— Да, она такая, — улыбнулся Марк Грейнджер и кивнул девочке. — Ну что, домой?
— Домой, — улыбнулась девочка в ответ.
И автомобиль отъехал от больницы, отправляясь домой, а Гермиона рассказывала папе про Марию — какая девочка солнечная и как быстро идет на поправку… И была его принцесса сейчас до невозможности похожа на маму.
Часть 11
Двенадцатый день рождения Гермионы начался как обычно. То есть даже не вспомнившая о нем девочка подорвалась с кровати, чтобы отправиться в ванную, а потом проведать Гарри, который уже не спал. Гермиона поинтересовалась самочувствием мальчика, пересевшего в кресло, потому что пока суставы трогать было опасно, надо было подождать еще недели две, чтобы не вызвать ухудшения состояния.