Администратор принялась с ловкостью фокусника перебирать карточки.
— Вот, пожалуйста. Проживает в сто двадцать шестом номере. Полулюкс. Двойной. Правда, второе место свободно. — Она слегка покраснела. — Иногда, сами понимаете, приходится подержать место. Бронь министерства, ждем знатного нефтяника из Тюмени. Ключ от номера у меня, так что гражданина Барабанова пока не имеется.
— Ничего, мы подождем, — сказал Вовка. — Между прочим, вы не обратили внимания, кто к Барабанову заходил в гости?
— Так я ж его в лицо не помню. Вы знаете, товарищи, сколько у нас останавливается людей одновременно? Сумасшедшее количество!
— Эта фотография вам не поможет? — Киселев показывает одну из фотографий, присланных с Чукотки.
— Боже, так это же Костенька! Исключительно обходительный молодой человек, цветы нам со сменщицей дарил. Без цветов ни-ни!
— Что вы можете сказать о его знакомых? — Официальный тон вопроса возвращает нашу словоохотливую собеседницу на грешную землю.
— Простите, совсем заболталась, но все же такой воспитанный человек — и вдруг милиция! Ужасное время. Наркоманы, грабежи, извините, женщины легкого поведения... Да, так что можно сказать о его гостях? Знаете, женщин я не наблюдала ни разу. Разве что приходила однажды довольно пожилая дама. Как она выглядела? Очень характерная внешность. Явно родом с Кавказа. Она даже к нему в номер не заходила. Подождала, пока он спустится, здесь, в холле, и потом они сразу куда-то ушли. И еще встречался он со старичком лет пятидесяти. Такой долговязый с бородой...
— На артиста чем-то похож?
— Простите, в этом вопросе я не компетентна. Но разговор я запомнила. Странная такая манера изъясняться: «Позвольте, уважаемая, узнать, где я могу разыскать гражданина Барабанова Константина Перфильевича?» Но он при мне тоже в номер ни разу не заходил.
— И ничего из их разговоров не запомнили?
— Так они же при мне и не разговаривали... А что все-таки произошло? Или это служебная тайна?
Мы прождали допоздна, но Константин Барабанов так и не пришел. Кто знает, возможно, он нарушил монастырский уклад своей жизни. Пришлось оставить свои координаты администратору. Однако ночью она не позвонила, а утром мы не выдержали и сами набрали номер гостиницы.
— Не возвращался он. Что вы, товарищи, как я могла забыть? Моя напарница тоже в курсе, дела, и как только он появится, мы немедленно просигнализируем. Не-мед-ленно! Можете не беспокоиться!
Прошли еще сутки, а сигнала не было. На третий день я пришел на работу, чувствуя, что сегодня обязательно что-то произойдет. Надо признаться, в предчувствия я верю, и обычно они меня не подводили.
Одним словом, события назревали. В десять часов меня вызвал к себе полковник. Вызвал он и Киселева, но его не было. Я отправился докладывать, о ходе расследования один.
— Что ж, — сказал в конце разговора полковник, — нужно искать Барабанова. Не нравится мне его отсутствие. Такие люди ни с того ни с сего на три дня не исчезают. Придется пошарить по столице в поисках пропавшего Константина Перфильевича.
Возвратясь в кабинет, я застал Киселева восседающим за своим столом под портретом актера Баниониса. Лицо моего друга было растерянное, словно он, захлопнув дверь, вспомнил, что ключ остался внутри квартиры.
— Барабанова подозрительно долго нет, — начал я, — и шеф рекомендует нам пойти ему навстречу. Если гора не идет к Магомету...
— Похоже, мы уже встретились. — Вовка бросил на стол пачку фотографий. — Наш Барабанов найден сегодня в сквере неподалеку от гостиницы «Алтай» с пробитой головой. Три удара в височную область тяжелым предметом, не исключен кастет...
Я взглянул на фотографии. Знакомое лицо с низким лбом запрокинуто вверх, неживые глаза, рот приоткрыт, будто Барабанов хочет что-то сказать. Только теперь сказать он уже ничего не сможет.
Ниточка оборвалась...
4. Появляются новые действующие лица
Экспертиза установила: Барабанов убит около двух часов ночи. В его бумажнике оказалось двести рублей, аккредитивы на три тысячи восемьсот рублей, письмо, адресованное на главпочтамт, паспорт, квитанция из гостиницы. Как говорит полковник: «Больше, чем ничего, но меньше, чем что-то».
Мы опять у него в кабинете, и он просит нас «высказать свои соображения».
— Ясно, что это не грабеж... — Мой друг зачем-то хватает со стола полковника ручку и начинает ее вертеть. — И потом, вот еще какая штука: в гостинице мне сказали, что в начале третьего с банкета вернулась группа орнитологов. Компания весьма шумная, и проходить она должна была возле скверика, где совершено преступление...