— Ищу место для ночлега. Может придётся остаться в вашем поселении на ночь. Может нет.
— Ты что, дурачок? Может — да, может — нет. Определись уже.
— Это не от меня зависит. Я с девушкой пришёл. Она пошла к вашему Владыке.
— Ты… Вы знаете Владыку? — как-то резко осунулась девочка.
— Нет. Не знаю. Отдадим ему одну вещь и пойдём своей дорогой.
— Ясно, — снова расцвела малютка. — Сколько готов заплатить за ночлег?
— А сколько нужно? — усмехнулся я.
— Всё что у тебя есть и ещё немного, — требовательно протянула она ладошку ко мне.
— Держи, — положил я в неё золотую монету.
Девочка несколько секунд на неё смотрела.
— Я не…
— Возьми.
— Спасибо, — быстренько спрятала она монету, снова упёрла руки в бока. — Обычно путники останавливаются в доме старосты, но там сейчас занято. Гости из Лурдении заселились. Если тебя пропустят в поселение, найди меня. Я тебя… вас с девушкой размещу. Где-нибудь.
— Где-нибудь?
— Не жалуйся! Бери, что дают! — притопнула малютка ногой.
— С радостью.
— Тогда я пошла.
И впрямь уходит.
— А где мне тебя искать?
— Где? — развернулась она. Взгляд такой, будто на совсем безнадёжного идиота смотрит. — В поселении. Где же ещё?
Действительно. Туплю.
Двадцать минут спустя у меня случились третьи переговоры на этом месте. С Воеводой.
Мужчина. Лет сорок на вид. Он подошёл ко мне один, без своих бойцов. Время он терять не любил:
— Гонгли. Воевода. Статус, — активировал он заклинание просмотра.
— Да-да, смотри, я не против.
— Мало.
— Влад. Герой. Хватит.
Воевода посмотрел на меня своими хмурыми глазами. Да, такие глаза тоже существуют. Лишь кажется, что хмурым может быть только взгляд. Ведь если взгляд всегда хмурый — это значит, что хмурые сами глаза.
— Хватит.
Развернулся и пошёл обратно.
Краткость сестра таланта. Воевода должно быть гений.
Пошёл в поселение. Воевода, проходя мимо стражников… кивнул.
Слово — серебро. Молчание — золото. Воевода должно быть жутко богат.
Я тоже хотел изначально пройти мимо ребят просто кивнув им. Но… не быть мне богатым.
— Парни, помните ту девушку, что со мной говорила до Воеводы? Маленькая такая? — На Гения уже не тяну. — Не подскажите, где она живёт? Не беспокойтесь — она сама попросила её найти.
Талантливым меня тоже не назвать.
— Там.
Очень конкретно. Пошёл в ту сторону. Поселение небольшое — три тысячи жителей. Может три с половиной. За пару часов можно обойти полностью.
Гости обычно останавливаются у старосты. Получается, постоялого двора в поселении нет. Нужно будет договариваться с кем-то из местных, если малютку не смогу найти.
А этот дом явно побольше остальных. Тот самый дом старосты? Огорожен невысоким забором. Какого!?..
Перед калиткой стоит… солдат. Не маг, не стражник. То, как он расставил ноги, как держит руки, как смотрит вокруг. Такое я всегда узнаю.
Молодой с виду. Значит, скорее всего не молодой. Волосы длинные. Собранные в хвост. Одет довольно легко. При себе минимум оружия. Даже меча нет, только нож сбоку висит.
Подошёл. Встал напротив. Скопировал его позу.
— Иди отсюда.
— Как служба?
— Иди отсюда.
— Ты откуда такой? Тоже Герой?
— Иди… Ты Герой?
— Герой. А ты?
— С Земли?
— С Земли. А ты?
— Маи… Маякофский? Знаешь?
— Знаю. А ты?
— Блядь?
— Я нет. А ты?
— Иди отсюда.
И что это сейчас было? На общем языке Катинола нет мата. Нет самого термина — мат. Оскорбления существуют, но они не переходят определённой границы, за которой лежит нецензурная лексика. Логично, в мире Силы, вместо поливания грязью, на голову обрушивают магию. Слова мало что значат.
А потому, некое великое нарицательное слово было произнесено на русском с очень сильным акцентом.
— Это невежливо. Я ответил на твои вопросы, ответь и ты на мои.
— Иди отсюда.
— Если ещё раз это скажешь, у тебя будут неприятности.
— На хуй иди.
Я просто опешил.
— Я реально тебе сейчас накостыляю.
— Я разве неясно выразился? Иди отс…
Рывок! Врезался в матершинника, уже вместе мы влетели в калитку, сорвав её с петель, и грохнулись за землю. Рывок! Эй, мы не сможем стать друганами на вечер, если ты меня убьёшь! А таким ударом вполне можно убить. Если попадёшь, конечно. Рывок! Подсечка. При ударе я почувствовал с каким трудом мне удалось его опрокинуть. Слишком он твёрдо стоял на земле. Он очень не молодой. Рывок! Рядом пролетело что-то мелкое. И очень быстрое. Еле увернулся. Матершинник вскочил на ноги. Рывок! По печени! Я ему. По рёбрам! Он мне. Мы оба согнулись в три погибели. На таких друзей здоровья не напасёшься.