— А комиссара мне не дашь? — обратился к нему Мурзин.
— Я пока останусь здесь, — ответил Шэне. — Помогу командиру подготовить переход следующей группы.
— Я тоже хотел бы остаться с командиром, — попросил Дворжак.
— Хорошо, — согласился Ушьяк. — Проводником первой группы пойдет Граховец. Он хорошо знает местность.
Вечером часть бригады готовилась к переходу в Моравию. Ударная группа в сто пятьдесят человек получила самое лучшее вооружение.
Наступила ночь. Группа по горным тропкам отправилась к границе. За спиной у каждого бойца висели плащ-палатка и тяжелый вещевой мешок с продовольствием и боеприпасами. Автоматы и винтовки люди держали наготове, напряженно всматриваясь в темноту.
Колонну вел Руда Граховец. Он уверенно шел в непроглядной тьме по лабиринту оврагов и крутых обрывов, ни разу не сбившись. Лишь заслышав какой-нибудь подозрительный звук, он останавливался и настороженно прислушивался к ночной тишине.
Вот Граховец снова остановился, дал знак партизанам подождать его, а сам пошел вперед. Вернувшись, он шепнул Мурзину:
— Скоро подойдем к линии границы.
Партизаны продвигались гуськом, тихо передавая слова:
— Граница! Осторожно!
Мурзин, отойдя в сторону, осмотрел своих бойцов и, тихо отдав приказания командирам взводов, поспешил снова занять место во главе колонны.
Вдруг он услышал шум. Остановился. В конце колонны, где шел хозяйственный взвод, кто-то разговаривал. Слышался и приглушенный смех. Мурзин поспешил туда. Виной всему был повар Костя, первый балагур в бригаде. Мурзин подошел к нему, взял его за руку и молча вывел из колонны.
— Ты что, в ресторане? — строго спросил он. Мурзин знал, что это подействует на Костю — тот до войны работал где-то на Дону в летнем ресторане, и ребята из-за этого вечно подтрунивали над ним.
Потом Мурзин, не говоря ни слова, остановил пожилого партизана, который нес тяжелый вещевой мешок, взял у Кости винтовку и передал партизану, а Косте показал на вещевой мешок.
— Возьми! А винтовку получишь, когда заслужишь.
На границе командир выслал в боковые дозоры пулеметчиков. Партизаны выждали подходящий момент и небольшими группами бесшумно переползли через границу. Отряд благополучно перешел в Моравию и районе Подтят.
Шли без отдыха. До рассвета надо было уйти как можно дальше от границы. Привал сделали лишь утром.
Дальше Граховец пошел один. Через полчаса он возвратился с каким-то человеком.
— Это Людвик Билый, учитель, — представил он его Мурзину. — Он уже давно дожидается нас.
Билый был невысокого роста, стройный как юноша. Мурзин пожал ему руку.
— А ты знаешь партизанский закон: кого приведешь, за того отвечаешь головой? — спросил Мурзин Граховеца.
— За Людвика я ручаюсь, — улыбнулся тот. Людвик должен был отвести партизан на Магуру. В течение дня группа укрывалась в лесной чаще, а с наступлением ночи двинулась дальше, в глубь моравской территории.
Людвик Билый вел их, соблюдая крайнюю осторожность. Он то и дело забегал вперед, осматривал местность, не полагаясь на разведчиков. Мурзин не переставал удивляться тому, сколько энергии в этом человеке.
И лишь тогда, когда они прошли недалеко от Мартиняка и углубились в радгоштский массив, Людвик успокоился. Перед рассветом он остановился в лесу, около охотничьего домика.
— Вот мы и на Магуре, — сказал он Мурзину и, показав ему на домик, который выделил партизанам лесник Зетек, — слегка улыбнулся: — Вот ваша хибарка.
И тут Мурзин увидел, как Людвик устал — у него дергалась щека, и он, видимо, чувствовал это, но ничего не мог поделать.
— Останься с нами, отдохни, — предложил ему Мурзин.
— Нет, нельзя, — улыбнулся Людвик. — Мне надо идти, утром у меня уроки.
На рассвете Саша передавала в Киев донесение: «Ударная группа, которой я руковожу, перешла моравскую границу. Находимся на высоте 1257. Мурзин».
Вторая часть бригады, которую возглавили Ушьяк и Шэне, была еще на словацкой стороне. Мурзин послал к ней Василя Веселого с несколькими партизанами. Но путь, по которому прошла ударная группа, был уже закрыт. Василь и его товарищи с большими потерями пробились сквозь заслоны неприятеля лишь несколько дней спустя.
И все же Ушьяк предпринял попытку пересечь границу. Поздним вечером оставшиеся подразделения бригады в строгом порядке выступили в направлении Устригела. Проводником вызвался быть Дворжак. Но, как оказалось, он не знал местности, и партизанам пришлось долго плутать. Дальше двигаться было опасно, и партизаны укрылись в молодом леске. Вечером, когда бригада вновь готовилась к переходу, внезапно был дан приказ к отступлению. Виной этому был партизан Ендржеяс, уснувший на посту. Его разбудил разговор немецкого патруля, и Ендржеяс, спросонья не разобрав, в чем дело, закричал: «Руки вверх!» Немцы разбежались и вызвали подкрепление. Партизаны с большим трудом дошли до лощины и по ней вернулись обратно на Штявник. Там командир отобрал у Ендржеяса оружие и приказал связать его. Ендржеяс отделался таким легким наказанием лишь потому, что прошел с бригадой весь путь с самого начала, участвовал во всех боях. Если бы не это, его расстреляли бы.