Из лесу донеслось тоскливое воркование дикого голубя. Папрскарж вздохнул. Если бы можно было переждать черные дни в таком вот тихом дупле, как у этого лесного жителя, и ни о чем не заботиться, ни во что не вмешиваться…
Возле конторы лесного участка, у стены с нависшей над нею стрехой из дранки, его ждал лесник Зетек.
— Хорошо, что вы пришли, — здороваясь с Папрскаржем, сказал он, а затем сообщил, что Папрскаржа уже разыскивал старший лесничий Циглер. — Не знаю, чего он от вас хочет… Но если что-нибудь такое, то смотрите — ни гу-гу, сами понимаете…
Папрскарж взглянул на испуганное лицо Зетека и улыбнулся. Он всегда полон всяких страхов, этот лесник, и все же всегда все сделает, выполнит любое задание, даже самое рискованное.
Папрскарж прошел вокруг изгороди из подстриженного самшита и вошел в здание конторы.
Старший лесничий Циглер сидел в канцелярии за столом, куртку свою он перебросил через спинку стула. Даже сидя, этот верзила на много возвышался над столом.
— Ну так вот… — начал он. — Помнишь, что я тебе говорил в лесу? Чтоб ничего не начинал снова…
— Помню, пан старший лесничий.
— Не называй меня так. Я Циглер, и все… Значит, помнишь. И что же? Так и поступаешь?
— Я думаю, что поступаю правильно.
— Правильно! Что значит правильно? Это может быть и так и эдак!
Циглер засунул пальцы в вырезы жилета и бросил хмурый взгляд на Папрскаржа.
— Я уже говорил, что мне не хочется тебе причинять неприятности, понимаешь? Будь осторожней. Вчера ко мне приезжали из гестапо, выспрашивали про тебя! И не так, между прочим, и долго расспрашивали… Имей это в виду.
— Что же они хотели знать?
— Ну — с кем встречаешься, что говоришь. Что-то о переходе границы говорили и об оружии… Я им сказал, что считаю тебя порядочным человеком, что ни с кем из подозрительных ты не встречаешься, ни о чем дурном не думаешь. Этот арест, мол, запомнится тебе на всю жизнь…
— Вы хорошо сказали, пан Циглер, спасибо, — поблагодарил Папрскарж. Он почувствовал облегчение.
Старший лесничий встал, вышел из-за стола и пожал Папрскаржу руку на прощание.
— Послушай, — остановил он Папрскаржа уже у самой двери. — Если тебе что-нибудь понадобится, скажи мне. Что можно, сделаю…
Во дворе к Папрскаржу молча присоединился Зетек. Они вышли из конторы лесничества и направились к спуску.
— Так что же он хотел от вас? — выпалил Зетек.
— Что хотел? Да ничего. Предостерег меня. Вчера у него были из гестапо. Интересовались мною. Вот он меня и предупредил.
— В каком смысле предупредил?
— В хорошем. Разговаривал со мной по-дружески… И вот еще: мне кажется, что он хочет включиться в наши дела.
— Циглер? — удивился Зетек.
— Напрямик он мне правда не сказал, но похоже, что это так.
Зетек удивленно покачал головой.
— Вот так Циглер! Он хоть и немец, но ничего худого о нем не скажешь… Что же все это значит?
— Посмотрим, что будет дальше, — заключил Папрскарж. — Циглер может сделать много полезного.
— Это верно, — согласился Зетек.
Самые большие опасения у него всегда вызывал старший лесничий; если бы Циглер взялся помогать, все очень упростилось бы.
В молодом соснячке Папрскарж и Зетек расстались.
Дома Папрскарж вытащил из сарая велосипед, сел на него и покатил в Горну Бечву. По дороге все размышлял, как завести разговор с Граховецем. Дело в том, что поздно вечером пришел домой к Папрскаржу какой-то незнакомый человек. Принес письмо.
— Вы Йозеф Папрскарж?
— Да.
— Это вам.
На конверте было напечатано на машинке: «Майору Йозефу Папрскаржу».
Он внимательно пригляделся к человеку и решил, что не знает его, в первый раз видит.
— Это, вероятно, какая-то ошибка, — сказал Папрскарж. — Письмо адресовано какому-то майору. Сейчас мы убедимся в этом, — добавил он и разорвал конверт.
В письме майору Папрскаржу предписывалось немедленно по приходе 1-й чехословацкой партизанской бригады имени Яна Жижки установить связь со штабом. Затем ему надлежало достать шестьдесят штук четырехвольтных карманных батареек и доставить их и штаб. В конце письма стояла печать бригады. За командира бригады подписался доктор Дворжак.
— Да, тут какая-то ошибка, — спокойно сказал Папрскарж. — Письмо не имеет никакого отношения ко мне. Лучше всего его сжечь.
На этом разговор закончился, и незнакомец ушел.
Папрскарж не спеша поднимался на Горну Бечву. В нагрудном кармане у него лежало письмо, он хотел показать его Граховецу, прежде чем сжечь.