Ушелик вышел из своего укрытия и сделал вид, что застегивает штаны. Дворжак представил его своему спутнику, тот промямлил какое-то имя — то ли Якш, то ли Яшек — Ола так и не понял, и подал Ушелику руку. У него было узкое бледное лицо, покрытое веснушками, и, насколько можно было увидеть из-под шляпы, был он рыжеватый.
— Вот неприятность! — сообщил Дворжак. — Свинья конфискована. Какой-то завистник донес.
— Хм! Так, значит, я зря сюда притащился! — буркнул Ушелик.
— Я так хотел с вами познакомиться, пан Ушелик, — отозвался спутник Дворжака. — Я уже просил как-то об этом вашу невесту, кажется, Груберова ее фамилия, да?.. У нее какие-то затруднения с отделом труда, я обещал ей раздобыть справку…
— Хорошенькое дело! — шумел Дворжак. — Мы едем в Остраву наладить связи, а их человек разгуливает по Рожнову, договаривается с нашими людьми, и мы ничего об этом не знаем!
Только он рассмеялся, как Ушелик сразу же почувствовал запах спирта. Его взбесило все это — и то, что этот тип знает его имя, и то, что снова городят какую-то чепуху про Ярыну, и то, что сам он столько времени зря прождал Дворжака.
— Зато ты по крайней мере развлекся здесь! — выпалил он.
Оба они стали его убеждать, что ничего плохого в том нет, а Дворжак вытащил из пальто бутылку. Ушелик глотнул, но сразу же задохнулся и едва не выплюнул. Это был самый дрянной самогон — куда ему до валашской сливовицы!
Они возвращались в Остраву втроем. В пригородном поезде Дворжак вел себя так, что невольно нагонял на Ушелика страх. На внутренней двери вагона был прилеплен плакат с физиономией немецкого солдата, прижавшего к губам палец, а под нею текст: «Тсс! Враг подслушивает!» Дворжак избрал мишенью своих шуток этот плакат. Указывая на него, он прикладывал к губам палец и выкрикивал: «Тсс! Нас подслушивает враг!» Ушелик замирал от страха, что их заберут, потому что в вагоне ехали несколько немецких офицеров и какой-то человек со свастикой на лацкане. К счастью, на них никто не обратил внимания.
— Так я, пожалуй, поеду домой, а ты? — сказал Ушелик, когда они вышли из вагона.
— Не валяй дурака, — стал отговаривать его Дворжак. — Зачем нам торопиться в горы? Пойдем поразвлечемся.
И тот, тощий, тоже стал уговаривать Ушелика остаться.
— Чего ты беспокоишься, деньги у меня есть, — хвастливо сказал Дворжак. — Смотри. — Он приоткрыл нагрудный карман, набитый ассигнациями. — Командир о нас позаботился. Пойдем покутим! В «Электре» есть хорошенькая кассирша, молодая, высокая, черненькая…
— Пойдемте, пан Ушелик, — улещивал его и новый знакомец. — С нами вам нечего бояться. У нас тут знаете какая организация? Не то что у вас в горах… Я не хочу, правда, сказать ничего худого, но в горах опасно, и вы там все друг друга знаете в лицо… А у нас тут нестрашно.
— Я и не боюсь, — рассердился Ушелик. — Едем, Дворжак. Вместе мы приехали сюда, вместе и вернемся!
Но Дворжак остался в Остраве, а Ола Ушелик так и вернулся один. Рабочий поезд был переполнен. Затиснутый в угол коридора возле самой уборной, Ушелик вдыхал запах потных, усталых шахтерских тел. Люди засыпали стоя.
Ушелик никак не мог забыть день, проведенный в Остраве. Язык, правда, у Дворжака подвешен хорошо, но его поведение удивляло Олу. Не прикидывался же он пьяным только для того, чтобы избавиться от него? Да нет, он мог бы сказать прямо — есть, мол, еще дела в Остраве… А этот его знакомый, что он делал в Рожнове? У Ярыны? Странно! И Ушелик решил, что он должен переговорить с Ярыной.
Вечером он разыскал Ярыну. Она, как обычно, сидела в гостинице и попивала эрзац-чай. В последнюю встречу они поссорились и так и расстались не помирившись. Но Ола сделал вид, будто ничего не произошло. Они перебросились несколькими фразами, и он сразу стал допытываться, знает ли она такого человека — описал его внешность, рассказал, как познакомился с ним. Ярына вспомнила, что похожий на этого человек действительно искал ее в Рожнове и хотел, чтобы она связала его со своим женихом, но имени Олы он не знал. Есть, мол, в Остраве какой-то старый пан, который скрывается от гестапо, и его надо перебросить к партизанам, тогда их бригада была еще на Штявнике.
— И что же ты?
— А что я? Сказала ему, что он, видимо, ошибся. Что о партизанах ничего не знаю и вообще никакого жениха у меня нет.
— Ну это не так уж умно, — мрачно ответил Ола.