На Сокольской улице перед низеньким домиком остановились трое мужчин. Тот, что был поменьше других ростом, постучал в дверь, а когда портной Михал отворил, поздоровался с ним как старый знакомый.
— Что принес, Досталик? — спросил его Михал.
— Ах ты, Михал-Михаличек! Что я могу тебе принести — ничего. Гостя тебе веду, — проговорил пришедший и подтолкнул вперед одного из своих спутников. За ним в комнату вошел и третий в пальто с поднятым воротником. Он запер дверь, стряхнул с кепки дождевые капли и повесил ее в прихожей на вешалку. Это был официант Ферда из Хорыня.
На кухне у печки грелась жена Михала с двумя ребятишками. Вначале они посмотрели на пришедших с опаской, но потом хозяйка узнала их и поздоровалась. Михал повел гостей в комнату, превращенную теперь в маленькую портняжную мастерскую.
— Это Большой Франта, — представил Досталик незнакомца.
Михалу это ни о чем не говорило.
— Большой Франта, значит? — вопросительно повторил Михал.
— Да, так меня зовут, — подтвердил гость.
Михал еще раз внимательно оглядел Большого Франту. Это был худой, черноволосый, смуглокожий человек, с быстрыми колючими глазами, с узкими, почти все время растянутыми словно в улыбке губами, и это придавало его лицу несколько насмешливое выражение. Движения его были резкими, держался он самоуверенно.
Михал убрал со стула какую-то недошитую вещь из холста и движением руки предложил сесть. Сам же присел на широкую доску старомодной швейной машины.
Большой Франта посмотрел на свои руки и сказал:
— Прежде всего я хотел бы умыться.
— Пожалуйста. — Михал заглянул на кухню и крикнул: — Анча, нагрей воды и приготовь полотенце!
Потом он обратился к Досталику:
— В чем дело?
— Да ничего особенного, — заверил его Досталик. — Только познакомиться и переночевать. У меня это сделать сложнее: ты же знаешь, как обстоят дела…
Досталик — низенький, плотный, лет пятидесяти человек с румяным лицом и розовой плешью на круглой голове с нимбом белых альбиносовых волос. Такие же белые ресницы и красные глаза. У него собственное предприятие по изготовлению белья. Это означает, что жена его вместе с двумя или тремя девушками шьет, а Досталик занимается бухгалтерией и представляет администрацию фирмы. Но фирма мало интересует его. Куда больше волнует его подпольная деятельность. Он сумел организовать в городе группу Сопротивления, которая объединила патриотов, прежде всего из числа местной интеллигенции, образовала нелегальный национальный комитет и установила контакт с лондонским руководством. Тем временем в окрестностях Мезиржичи образовалась боевая группа Михала, с которой слились более мелкие группки из окрестных сел. Когда же потом в горном селении Озница появились партизаны Москаленко, Михал привлек их в свою группу. Это решило все: Досталику не оставалось ничего другого, как сотрудничать с более сильной группой Михала.
Большой Франта снял пиджак, но в мастерской его не оставил, а взял с собой на кухню. Там положил на стул рядом с умывальником.
Тем временем в мастерской Михал набросился на Досталика:
— И чего это тебе взбрело в голову привести его ко мне?
— Он хочет встретиться с Москаленко. А кто другой может помочь ему в этом? — защищался Досталик.
— Чем ты от нас дальше — тем лучше! — не успокаивался Михал, но говорил уже спокойнее.
— Но, но, Михал, не заносись! — бросил Ферда.
Ферда организовывал ребят в Хорыни, но Михалу он не нравился.
— А тебе-то что за дело?
— Ведь, кажется, привел его я, не так ли?
Это было правдой. Большого Франту к участию в движении Сопротивления в Мезиржичи привлек официант Ферда. Познакомился с ним где-то возле Злина и связал его с Досталиком.
— Нам незачем ссориться, Михаличек, — мягко проговорил Досталик. — Уж я-то знаю, что можно, а что нельзя. Как раз во время вчерашней передачи Лондон сообщил, что Большой Франта проверен.
Михала он этим сообщением огорошил.
— Проверен так проверен… — ворчал он. — Но кто, собственно, проверял? Ведь сообщили-то ваши люди.
— Ты это брось! — горячился Досталик. — Они тоже наверняка имеют какую-то контрразведку.
Тем временем из кухни с пиджаком под мышкой вернулся Большой Франта. Застегивая манжеты, он сверлил всех своим колючим взглядом. Видимо, понял, о чем здесь говорили.
— Значит, не доверяешь мне, Михал? — сказал он.
Михал молчал.