Их заинтересовала, кроме последующего посещения Софиевки, разве что лишь одна достопримечательность города — памятник легендарному герою гражданской войны Григорию Ивановичу Котовскому. На гранитном постаменте, отлитый в бронзе Котовский был изображён стоящим во весь рост с гордо поднятой головой в военном обмундировании. В правой руке, поднятой на уровне груди, он держит бинокль, а левая рука опущена вдоль тела чуть впереди шашки, которая достигает чуть ли не каблуков его сапог. На табличке скромная, без перечисления рангов командира корпуса, надпись: Григорий Иванович Котовский, 1881–1925 гг. Правда, большинство школьников не очень–то понимали, какое отношение этот заурядный городишко имеет к Котовскому.
— Странно, — протянул Антон. — Почему памятник установлен именно в Умани? Его, что здесь убили?
— Нет, убили его под Одессой, где он находился с семьёй на отдыхе, — ответила классный руководитель, которая преподавала в школе историю. — В Одессе Григорий Иванович и похоронен, причём в памятнике–склепе, похожем на небольшой мавзолей. Памятники же Котовскому установлены в Кишинёве и Тирасполе, а также, если я не ошибаюсь, в Бердичеве.
— Ну, в Кишинёве и Тирасполе — это понятно. Ведь он родом из Молдавии, бывшей Бессарабии. А Умань при чём здесь? Да ещё Бердичев?
Не успела Валентина Викторовна ответить на этот вопрос, как все неожиданно услышали голос Анатолия:
— В районе Умани, в то время располагался 2‑й конный корпус, которым и командовал Григорий Котовский. А отдыхал он в военном совхозе Чабанка на черноморском побережье, в 30 км от Одессы. Там находился санаторий — дом отдыха для командного состава РККА. Но 6 августа 1925‑го года он как раз собирался возвращаться в Умань, где стоял штаб кавалерийского корпуса. Народный комиссар военных и морских дел Михаил Фрунзе решил назначить его своим заместителем, а потому нужно было ехать в Москву принимать дела. Как раз Фрунзе, бывший приятелем Котовского, и посоветовал тому отдохнуть в Чабанке, где сам накануне отдыхал. Он, кстати, ненадолго пережил своего приятеля, менее чем через 3 месяца скончавшись во время хирургической операции. Котовский же спешил в Умань ещё и потому, что вскоре должна была рожать его жена, Ольга Петровна. И ещё, в районе Умани Котовский взял в аренду сахарные заводы, обещая снабжать сахаром Красную Армию. Он также пытался контролировать торговлю мясом и снабжение им армии на юго–западе Украинской республики. А вот в Чабанке, на прощальном ужине Котовского и убили. И застрелил Григория Ивановича его адъютант.
— А почему это Фрунзе был приятелем Котовского? — задал вопрос уже Самойлов. — Они что, вместе воевали?
— Не знаю, по–моему нет. Но судьбы у них были немного схожими ещё до революции, и тот, и другой приговаривались к расстрелу, который был заменён каторгой. И ещё, по отцу Фрунзе, как и Котовский, был молдаванином.
— Господи! Толя, откуда ты знаешь такие подробности? — удивилась учитель истории. — Даже я не все эти детали знаю.
— Мне о Котовском много рассказывала моя бабушка.
— А бабушка то при чём? Она, что знала Котовского?
Удивление Валентины Викторовны было вполне обоснованно. Бабушка Молодилина по маминой линии была доброй, трудолюбивой, но малограмотной женщиной. Она была родом из небольшого местечка в Западной Украине. В 1917‑м году 16-летняя Анна вышла замуж, не умея ни читать, ни писать. И только позже, её муж, один из средних чинов Красной Армии обучил свою супругу грамоте.
— Очень просто, — ответил Анатолий. — Бабушка не только его хорошо знала, она с мужем, да и вообще, вся её семья была очень дружна с семьёй Григория Ивановича. Когда убили Котовского, моей маме было 5 лет.
— Ой! — воскликнула Жанна Шафренко, жившая по соседству с Антоном. — Твою бабушку мы хорошо знаем. Она очень хорошая женщина. А вот твоего деда никогда не видели. Он, что погиб во время войны?
— Нет, не во время войны. Я его тоже не знаю, потому он погиб задолго до войны. Он ненадолго пережил своего боевого товарища.