Пока болтали и вспоминали, урочный час приблизился.
Сначала, как водится, проводили год старый. Жаловаться на него не приходилось, и проводили хорошо. Но уж так человек устроен, от нового ждали большего и с нетерпением заглядывали через линзу на бронзовых ножках в крошечный экран телевизора, по тем временам редкость, когда же новый год объявят и можно будет прозвенеть бокалами в честь наступающего, непременно лучшего. Свыклись мы за свои юные годы с оптимистической мыслью-убеждением, что после хорошего должно наступать непременно лучшее, ведь даже в литературе ведущим признавался конфликт хорошего с лучшим, а трудности и недостатки временными считались и нетипичными.
Короче, услыхав бой курантов, вскочили мы и зашумели, проливая шампанское из переполненных дедовских хрустальных бокалов. Весело было и радостно, ничего не скажешь. Даже Олег молодцом держался, хотя у него у единственного, как мы скоро узнали, на душе было не очень весело, скорее, наоборот — очень тревожно, и с каждой рюмкой зрело желание поделиться тревогой с друзьями.
Конечно, в те минуты я о тревоге Олега не знал, но я ведь не протокол веду и пишу не детектив, где важна логическая последовательность и точность в мелочах. Я вспоминаю всего лишь и размышляю немного над тем, что вспоминается, освобождая себя от хронологических шор и отсеивая незначительное. Ну что, например, значительного могло происходить за столом в самые праздничные, безалаберные минуты? Пили и лопали за обе щёки, — благо здоровье и рынок позволяли, шутили, как шутят в такие моменты, — юмора на копейку, а смеху полон рот. Потом насытились застольем и начали перемещаться, смешались по группам, разбрелись по комнатам, и мы с Игорем и Олегом очутились на кухне, покинутой исполняющими свой долг женщинами.
Тут он и решился.
— А что, орлы, не пропустить ли по рюмочке на природе? — предложил Олег и, поясняя свою мысль, показал на полуоткрытую балконную дверь, откуда тянуло освежающим зимним воздухом. В руке у него оказалась бутылка «Столичной», ещё не фольгой закупоренная, а залитая белым ломким заменителем сургуча.
Выпито было уже достаточно, чтобы охотно соглашаться пить ещё, и мы приняли предложение и вышли на балкон, а Олег задержался, доставая из шкафа простые обиходные рюмки, которые на праздничный стол не подавались. Гранёные эти рюмки он установил на фанерной кормушке, с которой дед ещё любил подкармливать птичью братию, а бутылку взвинтил ловким рывком и хлопнул по донышку. Закупорка вылетела, и Олег, не останавливая руки, профессиональным почти движением наполнил рюмки точно под обрез, не пролив ни капли на кормушку.
— Прошу!
Выпили без закуски и не успели поставить рюмки, как Олег перегнулся вдруг через перила со своей, зажатой двумя пальцами, сощурил глаз, прицеливаясь, и развёл пальцы. Рюмка полетела вниз, на поблёскивающую в фонарном свете, накатанную мальчишками ледяную дорожку.
— Точно! — сказал Олег удовлетворённо. — На ножку приземлилась. А ну-ка дай свою.
И протянул руку к Игорю.
— Зря ты это, — возразил Игорь, — кто-нибудь поскользнётся, упадёт, пальто порежет.
— А хоть и задницу… Не поскользайся! Дай, Игорёк, рюмочку. Я тут одну вещь загадал.
Он сбросил три рюмки подряд, и все три приземлились, как ему захотелось.
— Порядок в танковых войсках! — засмеялся он, довольный. — Вылезу я из этой бодяги. Короче, ребята, только вам, друзьям ближайшим… Не для трёпа! «Топ сикрет», как говорят наши бывшие союзники. Договорились?
— В чём дело?
— Влип я, братцы. И крепко…
Рассказывал Олег в своей манере.
В общем, вернулся я с практики. Понятно, Магадан — это не Сочи, остро ощущается нехватка цивилизации. Душа истомилась. А столица предлагает необъятные культурные возможности. Даже Большой театр. В театр, конечно, не пошли. Огрубели на Севере. Чтобы оттаять, приземлились в «Метрополе». Сидим с друзьями, фонтаном любуемся. Усидели что положено, вышли. А столица продолжает манить. Кто-то мысль подал — после цивилизации к экзотике прикоснуться. Что за вопрос? Ведь «рядом шагает новый Китай». Хватаем машину — и в гости к жёлтому брату. В респектабельный ресторан «Пекин».