— Что ты, Петька, к ней пристал? Откуда она знает, почему её так назвали? Может, просто понравилось? Вот у меня в книжке есть одна девочка Эльза, очень хорошая, помогала бедной старушке! — Тихоня Леся выпалила всё это одним духом, высоким напряжённым голосом.
— Подождите! — остановил их Шурка. — Скажи, Элька, ты отца своего любишь?
Элька подняла голову, посмотрела Шурке в глаза и нерешительно протянула:
— Да-а…
Петька даже присвистнул.
— А что он убежал с фронта, дезертиром стал — всё равно любишь?
Даже пламя коптилки замерло.
— Он, никак, отец мой… И… тихий он такой, забоялся, наверно…
— А если бы все забоялись, тогда что? — встрепенулась Томка. — Мой двоюродный братан с гранатами под танк лёг и не забоялся!
Теперь пламя скакало, будто коптилку кто тряс нарочно. Все кричали, махали руками, стараясь доказать Эльке, что русские никогда врага не боялись и оружия не бросали.
— Мой папаня тоже тихий, мухи не обидит, а уже два ордена получил и сам живой-здоровый, — будто самой себе, негромко сказала Надя Закорякина.
— Не забоялся твой отец, Элька, а струсил, — веско сказал Шурка. — Ты нам прямо скажи, отрекаешься от него или нет?
И тут из Элькиных глаз ручьями потекли слёзы. Все растерялись. Никто раньше не видел, чтобы Элька плакала. Она старалась сдержать слёзы, но это у неё не получалось. Наконец она выдавила что-то похожее на «да».
— Что «да»? — переспросил Шурка.
— Отрекаюсь…
— А может, ты тоже забоишься и струсишь, когда припечёт?
— Нет! — Элька уже не плакала.
— Докажи!
— Давайте!
— Вот что. — Шурка встал, оглядел всех. — Пусть Элька докажет, что ничего не боится. Тогда она останется с нами.
Такое предложение тимуровцам понравилось. Но придумать испытание Элькиной храбрости оказалось не так просто.
— Пусть она пойдёт ночью в лес и чего-нибудь принесёт, — нерешительно сказала Леся, которая оставила бы Эльку в команде без всяких там испытаний.
— Тоже мне испытание нашла! — пренебрежительно отмахнулся Петька. — Да мы с батей вдвоём на сенокосе по месяцу жили. Он в село за куревом уходил, а я вовсе один оставался.
— Нет, это не годится, — возразил Шурка. — Думайте лучше.
— Нам учительница читала про этих, как их, которые давно жили, римляне, что ли. Так у них один руку на костре спалил, чтобы враги видели, какой он сильный и их не боится. И не пикнул, — неопределённо сказала Томка.
Элька невольно спрятала руки под кофту.
— Это был Муций Сцевола, — объяснила всезнайка Лариса. — Только как же Элька без руки будет жить? — со страхом спросила она.
— Мы же не фашисты, это они людей пытают, — сказал Шурка.
— Чего гадать? Пусть Элька переплывёт Тавду — и дело с концом! — предложил Петька.
Это было бы проверкой смелости не только для десятилетней Эльки. Переплыть Тавду решался не каждый взрослый. Ляжешь на воду — другого берега не видно. Правда, к осени большая вода спадала, и мальчишки иногда гурьбой переплывали на тот берег, но назад возвращались в лодке и потом долго хвастали. Эльке предстояло переплыть реку весной и вернуться, конечно, без всякой там лодки. Но ведь это и было испытанием.
День выдался ветреный. Солнце то и дело укрывалось тяжёлыми белыми облаками.
Чтобы не помешали взрослые, решили уйти подальше от посёлка, туда, где начинался густой сосновый бор. А кончался он неизвестно где…
Шурка, как ему показалось, выбрал самое узкое место. На другом берегу в реку вдавалась коса, поросшая тальником.
Петька подошёл к воде, потрогал её для чего-то ногой и сказал:
— Ну, Элька, айда!
У воды были только мальчишки и Элька. Лариса, Томка и Леся остались наверху, на обрыве, возле леса. Им стало страшно: а если Элька утонет? Тогда, сгоряча, казалось всё проще, а здесь была маленькая Элька и такая большая река.
Шурка тоже подумал об этом и на всякий случай поискал глазами лодку на берегу, но до самого поворота лодок не было видно.
Но Элька не боялась. Ведь она плавала лучше многих мальчишек.
Элька не спеша шла по дну, разгребая перед собой воду руками. А когда над водой осталась одна голова и тело стало невесомым, она слегка подпрыгнула и её ловкие загорелые руки замелькали над водой. Сильное течение сразу подхватило Эльку и стало сносить в сторону.
— Элька, назад! — крикнул Шурка, приложив ладони ко рту. — Назад!
Но Элька не повернула головы и так же равномерно и чётко выбрасывала руки над водой. Все молча смотрели, как удаляется от берега маленькая Элькина голова.
Вдруг Козёл, путаясь в штанах, стал быстро раздеваться, разбежался и нырнул. Только мелькнули чёрные пятки. Вынырнул он далеко от берега и поплыл за Элькой.
— Эй, Козёл, ты куда? — крикнул Петька, растерянно дёрнул себя за косицу и вдруг тоже стремглав сбросил штаны и побежал в воду, подымая брызги.
В это время на солнце наползла большая туча, ветер стал сильнее, вода в реке потемнела, поднялись волны.
— Шурка, они потопнут! — с отчаянием крикнула Томка.
Шурка побежал по берегу к посёлку и уже на бегу крикнул:
— Я за лодкой! Разложите костёр и ждите!
…Элька слышала, как её звал Шурка, но упрямо плыла вперёд. Пусть не надеются, что она струсит. А тут, на реке, даже лучше. Не надо на людей смотреть, глаза прятать. Только волны, небо… А устану — на спине полежу. Раз, раз, раз… А вдруг не доплыву? Ну и пусть! Тогда все узнают, что я не струсила, девчонки будут плакать, и попадёт им всем. Будут знать, как бросать человека одного. И отец тоже: выродил её, вырастил, а теперь вот дезертиром стал. Струсил, а Элька пропадай…
От таких мыслей Эльке стало горько и пришлось грести одной рукой, чтобы высморкать нос. И тут она услышала, что за её спиной кто-то дышит. Оглянулась — никого, повернулась вперёд, а перед ней качается стриженая голова Юрки.
— Здорово я поднырнул? Не дрейфь, Элька, доплывём.
У Эльки что-то подкатило к горлу, и она промолчала. Плыть становилось всё труднее, и они уже не выбрасывали руки щегольски над водой, а гребли по-собачьи. Когда проплыли больше половины, услышали совсем близко Петькин голос:
— Эй, Шурка велел возвращаться!
Лицо у Петьки побледнело от усталости, на носу выступили рыжие пятна.
— Фу-у, еле догнал. Слышали, Шурка велел назад…
— Не-ет, — сказала Элька.
— Назад не доплывём, — поддержал её Юрка. — Отдохнём на берегу, — тогда и назад.
Но берег оказался затопленным. Когда Юрка опустил ноги, чтобы достать дно, они запутались в противных, скользких водорослях.