Казалось, парнишке вовсе не нужен был собеседник — в кои-то веки он обрёл возможность выговориться перед бессловесным слушателем.
— Я видел его один раз через окошко двери, представляешь? Жуткие шрамы на лице… В смирительной рубашке. Он слишком буйный, не то что ты… Вот уж никогда не думал, что ужас Готэма окажется от меня так близко… Но ты не бойся — его крепко стерегут. Он в отделении для буйных, не то что ты. Это на третьем этаже в левом крыле… Ну вот мы и пришли. Это столовая. Будешь тут кушать. Следующая дверь по коридору — комната общего пребывания. Ты можешь днём после полдника находиться там. Там только тихие пациенты, такие, как ты. А если погода хорошая, то погулять можно. Больничный сад довольно уныл, но хоть свежим воздухом подышишь… Ладно, иди ешь, а потом тебя в палату провожу, чтобы ты не заблудилась.
Девушка, абсолютно не реагируя, выслушала весь поток речи своего спутника и спокойно прошла в столовую, где получила ужин. Сев за стол, она, не торопясь, съела всё, что ей было предложено, словно ей было всё равно. И потом осталась сидеть в ожидании санитара, чтобы он отвёл её обратно. Остальные пациенты потихоньку разошлись, и буфетчица начала убирать со столов.
— Ну, а ты чего расселась? — неодобрительно глянула она на девушку. — Поела? Иди отсюда! Нечего тут сидеть просто так.
Девушка встала и направилась к выходу, ни слова не говоря. Буфетчица проводила её задумчивым взглядом, потом пожала плечами в ответ на свои мысли и продолжила уборку.
Джанет вышла в коридор — никого. Девушка развернулась и медленно направилась вдоль коридора в сторону общей комнаты. Она прошла мимо, даже не повернув головы, чтобы бросить взгляд в открытую дверь. Риденхауэр уже дошла почти до конца коридора, когда её, наконец, обнаружили.
— Гуляете, мисс Риденхауэр? — Крейн неожиданно столкнулся с новой пациенткой возле лестницы. — Почему вы не в палате?
Девушка остановилась рядом с ним, по-прежнему глядя перед собой. Доктор рассеянно оглянулся в поисках санитара.
— Ну что ж, раз уж вы здесь, пройдёмте в мой кабинет.
Крейн неторопливо направился вперёд. Он не слышал её шагов за спиной — девушка шла абсолютно бесшумно, и поэтому он пару раз обернулся, чтобы убедиться, что она никуда не делась.
— Мисс Риденхауэр, куда же вы? Я же сказал вам подождать меня, — по коридору бегом за девушкой устремился тот самый санитар, который привёл её в столовую. — Я отведу вас… ой…
Это парень, схватив девушку за руку, чтобы остановить, увидел повернувшегося к ним доктора Крейна.
— Доктор, — мгновенно побледнел санитар.
Крейн смерил его таким взглядом, под которым парень буквально съёжился от страха и моментально умолк.
— У мисс Риденхауэр сейчас беседа со мной. Я сам отведу её потом в палату, — сухо проинформировал доктор.
— Д-д-д-да, конечно, — пальцы парня разжались, и он беспомощно стоял и смотрел, как доктор и пациентка удаляются по коридору. — Уф… Пронесло…
— Проходите, присаживайтесь, — равнодушно пригласил Крейн, открывая двери своего кабинета.
Джанет вошла в кабинет, на миг застыла. Она обвела медленным взглядом кабинет, но как только нашла взглядом рабочий стол и стул возле него, потеряла всякий интерес к окружающей обстановке, направившись прямиком к нему. Причём выражение её лица совершенно не менялось.
Джонатан слегка поджал губы, и закрыл двери. Девушка плавно опустилась на стул. Крейн сел напротив и вгляделся в её лицо.
— Джанет Риденхауэр, с сегодняшнего дня вы являетесь пациенткой Аркхэма. Здесь вы будете находиться до тех пор, пока я не смогу дать заключение о вашей вменяемости. С распорядком дня вас уже познакомили?
Девушка молчала, а потому доктор продолжал, не обращая внимания.
— Подъём в шесть утра, сдача анализов, если вам будет назначено, лечебные процедуры до завтрака, тоже если таковые имеются. Завтрак в 8.00. Завтракать, обедать и ужинать вы будете в столовой вместе с другими пациентами. После завтрака процедуры, лечение. Обед в 12.30. После обеда сончас до 15.30. Это время вы проводите в палате. Спите вы или нет, это ваше личное дело. Полдник в 16.00, затем свободное время. Вы проводите его в комнате общего пребывания. Ужин в 18.30 и отбой в 22.00. Это что касается вашего распорядка. Если же у нас с вами возникнут какие-либо проблемы, режим будет ужесточаться. Да, заранее вас предупреждаю о том, что в клинике ведётся круглосуточное видеонаблюдение. На улицу вам пока выходить нельзя. Всё понятно?
Девушка даже не шевельнулась. Доктор Крейн даже не был уверен в том, что она его слышала.
— Есть какие-либо вопросы, пожелания?
Тишина.
— А у меня есть, Джанет. У нас с вами есть месяц. Если за это время вы не выйдете на контакт со мной, вас вернут в тюрьму, где будут судить за убийство и приговорят к смертной казни на электрическом стуле. То, что у вас нет проблем со слухом, зрением и голосовыми связками установлено первичным осмотром. А значит, вы просто не хотите общаться с окружающим миром или со мной в частности. Так что подумайте как следует о том, что вас ждёт.
Он внимательно вглядывался в неё. Лицо расслаблено, безмятежно, никакой реакции на его слова не наблюдалось. Крейн встал:
— А теперь пойдёмте, я провожу вас в вашу палату.
Джанет встала, дошла до двери, подождала, когда откроют, и вышла в коридор, остановившись на месте.
— За мной, пожалуйста, — Джонатан пошёл вперёд…
========== Непростая пациентка ==========
Когда Крейн утром пришёл в клинику, то первым делом запросил видеозаписи, сделанные в палате Риденхауэр. Он быстро промотал их. После его ухода девушка сидела на кровати весь вечер до заката. Затем она медленно встала и всё с тем же расслабленно безмятежным видом начала делать зарядку. Зарядка заняла час. Крейн внимательно вглядывался в медленные плавные движения девушки. Он не мог с точностью сказать, что именно это было, потому что упражнения, которые делала Джанет, включали в себя элементы йоги, восточных единоборств, гимнастики, различных растяжек. Сняв очки и смотря на экран, Джонатан задумчиво внимательно вглядывался в изображение, чтобы не пропустить ничего. Теперь становилось понятой та грация и плавность движений, которые отличали Джанет. Но возникало много новых вопросов. Если она занималась в какой-либо школе единоборств, то в какой? Джонатан не мог дать однозначного ответа. Её стиль не был чистым стилем одного из направлений. Скорее всего, этот комплекс упражнений был создан и подобран самой девушкой с учётом того, что ей было нужно и хотелось. А это предполагало, что она должна была как минимум изучить соответствующую литературу или посещать курсы. Но Крейн сам вчера вечером побывал у неё в квартире. Там не было ничего подобного — ни книг, ни видео по данной тематике, ни каких-либо реклам по курсам — ничего, что могло бы сказать о том, что тема спорта или единоборств интересна девушке. Вообще её квартира была достаточно безлика и «стерильна». Обычно обстановка многое говорит о своих хозяевах. Но не в этом случае. С таким же успехом он мог обследовать палату, в которой находилась сейчас девушка — никакой личной информации. Отсюда напрашивался вывод, что эта квартира — не единственное её жильё. Или девушка действительно больна. Или это не её дом, то есть она не Джанет Риденхауэр.
Потом она легла спать. Поставив видео на ускоренное воспроизведение, доктор искал изменения в лице, проблески чувств во сне, когда Риденхауэр не контролировала себя. Но она безмятежно проспала всю ночь. Проснулась Джанет за полчаса до подъёма и успела утром сделать зарядку снова. Но если вечерняя зарядка по впечатлению Крейна была направлена больше на расслабление, то утренняя — на растяжки и поддержание организма в хорошей физической форме.