Когда на неё обрушилась семейная тайна, она, потрясённая тем, что жила больше полвека во лжи, отправилась в Белогорский район Крыма, известный со времён Великого Шёлкового пути как центр торговли. Приехала в фазаний питомник, расположенный западнее Белогорска в урочище Кара-Куш – Чёрная птица – в государственное охотничье хозяйство «Холодная Гора» в живописном месте Белогорского района на высокогорном плато. Марсель поселил её у себя. Сам он уходил на работу, а она оставалась в его доме, топила печь, заваривала чай и целыми днями сидела с остывшей кружкой на диване или стояла у окна, глядя не на мир, а внутрь собственной души. Там была тьма. И спросить за эту тьму было не с кого. Все её обидчики умерли. Остался только Феликс – ни отец и ни брат. Но именно он дал ей новую семью – её Витю и её маленького Искандера.
Она хотела назвать Искандером своего сына. А его назвали Алишером. И она так его никогда и не узнала. Зато она заботится о Викторе и его сыне. Они реальнее, чем её потери и её обиды на семью. Они её единственная реальность. И она уже сильно по ним соскучилась, а ещё по Гале и Ашоту, которые стали родными братом и сестрой.
И было ещё что-то, по чему она скучала. Тёплые объятия и снисходительная усмешка, участие в тёплых карих глазах, нежные слова и страстные поцелуи. Этот мужчина не был ей ничем обязан, и просто так, из человеческого участия решил её проблему, открыл ей все тайны, которые отравляли её жизнь. Он спокойно встал рядом и поддержал её и на семейном совете, и в её поисках. Она вспомнила, как он себя повёл.
Не задавал вопросов. Не осуждал. Не сплетничал. Не поучал. Просто поддерживал. Поступал как мужчина. Как её дорогой покойный Витенька…
- Вот я вот тут вся извелась от тоски, а эти меня даже не ищут, - вздохнула она.
Не успела она закрыть рот и тяжело вздохнуть, как у дома остановилась машина, из которой вышли Митя и Витя. Мади замерла, и только когда в дверь заколотили, вдруг кинулась открывать, заплетаясь ногами за домашние половики и не владея пальцами, никак не способными отодвинуть задвижку.
- Витя! Митя…
- Мади, дай попить, - хриплым голосом попросил Витя, - такой сушняк.
И неловкость рассеялась.
- Ты что, пил? – возмущённо спросила она, подавая ему кружку с водой.
- Не поверишь, я ещё и ел, - ответил Виктор, осушая воду до дна.
- Невоспитанный. Митенька, вы проходите. Чай?
- Можно. Там так приморозило.
Мужчины разулись и прошли в дом, Мади ушла на кухню ставить чайник.
- Ну, и чего ты тут высидела, декабристка? – спросил Виктор.
- Декабристки поехали в Сибирь за мужьями. Я ноябристка. Уехала в сердце Крыма одна, чтобы подумать.
- Я и спрашиваю, чего надумала? Возвращаться-то надумала? Бизнес замер. Дом в пыли. Мышки кошку унесли.
- Да ну тебя. Сахар? – обратилась она к Дмитрию Эдуардовичу.
- Нет. А варенья нет? Домашнего?
- Есть мёд. Отличный. Вот, - и она поставила вазочку.
Повисла пауза. Дмитрий Эдуардович помешивал мёд ложечкой. Воздух звенел.
- Короче, Мади. Погоревала и хватит. Ты нам нужна. Поехали домой, - заявил Витя.
- А он у меня есть? Я о себе-то ничего не знала. Спасибо, Дмитрий Эдуардович глаза открыл, всё узнал. А ты говоришь – дом, - она накинула шаль и поёжилась.
- Э, простите. Я видел во дворе дрова. С вашего позволения, - и отставной замминистра вышел.
Витя снова повернулся к Мади.
- Ты говоришь, ты ничего о себе не знала? Зато мы о тебе знали. Знали, что к тебе всегда можно обратиться и на тебя всегда можно положиться.
- А, так вот оно что. Тебе нужен советчик и даже соучастник. Что опять за интрига? Кого с кем надо свести? Кого до истерики довести?
И Витя решился.
- Меня. Ты от своей доли наследства отказалась, флаг тебе в руки. Но мне было поставлено условие – если я хочу оставить Сашку, то должен создать семью и завести ещё одного ребёнка. Тогда и мне обломится от семейного пирога.
- И ты присмотрел кого-то в жёны?
- Ты даже прекрасно знаешь, кого.
Мади встала и подошла к окну.
- Помнится, ты говорил, что хотел бы влюбиться. Влюбиться страстно, до безумия.
- А я влюблён, - то ли спросил, то ли заявил Витя.
- Нет, пока нет, - покачала Мади головой.
- Ну, так и влюби нас друг в друга.
- О! Вот так сразу! А если я не хочу портить девочке жизнь?
- Чего это портить? Да кого она найдёт лучше меня, лимита детдомовская?
- Того, кто не будет знать её историю и оскорблять подобными замечаниями, а будет её уважать и ценить её таланты. Кто будет любить её самозабвенно, больше жизни, кто на руках будет носить и омарами кормить.