- Исключено. Наши два старичка облюбовали её как место активного досуга и интеллектуальных бесед. Вот что: закроем игровую комнату. Там тоже диван. Согласен?
- Выбора нэт всё равно, – вздохнул Ашот.
- Не вздыхай. Мы получили со всех деньги вперёд.
- Да ты что?
- Точно. Так что и аренду покроем, и ещё чуть-чуть заработаем. Кстати, молодые хотят взять здесь машину в аренду. Проверьте гараж, чтобы туда вторая машина вошла.
Ашот и Галина кивнули.
- Вот что, – сказала Мади, – полагаю, Ашот переедет в цокольный этаж на диван в холле, мы с Галей и моим Искандером останемся в одной комнате. Молодой человек займёт диван в игровой комнате, а дама устроится в летней кухне, там тоже диванчик есть. Галя, купи ещё пару комплектов белья и дополнительные полотенца.
- Но, Мади, постой…
- Некогда мне стоять. И никаких возражений. Вы видели кубики на рюкзаке мальчика?
- Какие кубики? – уточнил Ашот.
- Янтарные, на брелке. Он приехал сюда играть на папины денежки, так что не отвлекайте меня, я хочу успеть взять с него оплату вперёд, пока он не продулся в прах…
***
Виктор безропотно дал медсестре поставить себе капельницу и отвернулся к окну. Этот кусок светлого неба в белом пластиковом квадрате стал словно зеркалом состояния его души. В нём он теперь ясно видел все свои глупые ожидания и ошибки. Он поэтому теперь и подумал, что это чушь, что глаза – зеркало души. Они её окна, в которые душа смотрит на мир то с восторгом, то с грустью, то с прищуром завоевателя.
После того, как они снова поругались, и жена всё же ушла, когда за Раей закрылась дверь особняка, жизнь Вити словно опустела. Он расценил это как слабость и вдруг захотел смыть с себя позор слабоволия и малодушия, зачем и полез в пруд. Теперь, после полного опустошения, он словно обнулился. Его отношения с женой обнулились. Теперь ему на самом деле стало не важно, где она, с кем, и что делает, потому что всё закончилось. Он спокойно мог созерцать свою жизнь со стороны, и увиденное ему совсем не понравилось, как не понравилась тишина. Виктор вспомнил, как страшно они скандалили с Раей, когда ещё не были безразличны друг другу. Оказывается, это было не страшно: ну, пошумели, посверкали друг на друга бешеными глазами, зато снова будто воспламенились, а теперь, когда холод проник в сердце, оно сразу замёрзло и будто остановилось, а остановки губительны для любви. Чувства прерывать нельзя, они рвутся.
Он вспомнил пару женщин, с которыми сблизился за последний год без Раи. Они даже не вспоминались – настолько были неинтересными и безразличными. Лишними. Связь с каждой была какой-то суетливо поверхностной. И за эту суетливость тоже было стыдно и даже противно. И теперь он решил, что в его жизни не будет ничего лишнего: ни вещей, ни людей, ни отношений. Хотелось чего-то достойного, прочного, чистого.
Вспомнил он, глядя в окно, как мечтал о музыке, хотел стать композитором, и эти мечты отрывали его от земли, уносили в особый светлый мир. Теперь он увидел, что эти глупости чуть не лишили его жизни, и решил отныне крепко стоять на ногах, заниматься знакомым прибыльным делом юриста и нотариуса и поднимать сына. Сына он решил никогда больше бывшей жене не отдавать, даже на краткие встречи. Это будет честно, да и Сашке так будет лучше. И он вздохнул с облегчением, словно занозу из ранки вытащил.
- Давайте иголочку уберём, – сказала медсестра.
- Что?
- Иголочку из венки я убрала. Зажмите руку и подержите. И всё пройдёт.
- Всё пройдёт, – пробормотал Витя, зажимая руку в локте, – надо убрать иголку, и всё пройдёт.
Тут ему принесли пакет с передачкой, и он снова вздохнул, даже с улыбкой…
***
Мади пересчитала деньги и заперла их в маленький переносной сейф.
Выходя из их с Галей комнаты, она вдруг услышала ссору молодожёнов и подошла ближе к их двери, встав на цыпочки и задержав дыхание.
- Сделаем, как решили, – говорила женщина, – и никто ничего не узнает.
- Решили! Не мы решили, а ты. Мне это не нравится. Мне это поперёк горла!
- Я сама не в восторге. Но это единственный выход. Впрочем, решать тебе. Проблема-то тоже в тебе.
- Это упрёк?
- Нет. Мы договорились, что никогда друг друга не упрекнём за то, что сделаем. Но если мы этого не сделаем, то тогда и будем упрекать сами себя всю оставшуюся жизнь…
Мади, дослушав, вникла в суть проблемы и зажала рот рукой. И осторожно ушла…
***
Оставив в больнице пакет с домашним салатиком и шашлыком в контейнерах и с термосом с чаем из лечебных трав Крыма, Ашот поспешил к машине, на которой они поехали на экскурсию к Бранденбургским воротам. Кстати, когда они предупредили об этом гостей, они все как один пожелали присоединиться к хозяевам, и теперь Мади и её команда ехали в составе туристического автокаравана.