- Не городи ерунды, сестра. Какая ещё издёвка? Да это Феликс первым, а вслед за ним и все остальные назвали детей русскими именами, чтобы насолить отцу и поддержать тебя. Мы не могли делать это открыто, но право выбора имён детям оставалось за нами, и у Феликса появился Виктор, у Рафаэля – Максим, у меня – Аркадий, а у Фаины – Роман. А за нами и все остальные начали называть детей чёрт знает, как, выходить замуж и жениться на чужаках, и семья развалилась и превратилась в настоящий интернационал, который больше так нигде и не реализовался. И всё – чтобы показать отцу, что он неправ. Вот так-то.
Медина сидела молча потрясённая. Оказывается, тогда её братья и сёстры не отвернулись от неё, больше того – они никогда не отказывались от неё.
- Я кстати, очень рад, что освоил эту профессию и остался жить здесь. Это занятие мне подходит, этот образ жизни мне подходит. Я хорошо прожил жизнь, сестра. Я степняк и кочевник, и соколиная охота на фазанов – это промысел моих предков. Ко мне приезжают со всей Европы, чтобы поохотиться. Итальянцы, к примеру, замораживают десятки тушек и вывозят их к себе на родину, потому что мясо наших фазанов очень вкусное и ценное. Я могу гордиться тем, что я делаю.
- Ты остался здесь совсем один, Марсель.
- Даже вы с Аркадием ко мне приезжаете, не говоря уже о братьях и племянниках. Навещали меня и сёстры – Фаина с Ириной, и Элиной. У меня ни разу здесь не была только Эльвира, но у неё семеро детей.
- И её старшему как раз двадцать семь лет, - пробормотала Медина.
- Ты одержимая! Выкинь эту идею из головы. Поезжай домой и займись делами. Но Эдика оставь здесь. Он же ещё не выбрал себе занятие?
- Он подал документы в институт на экономический.
- В который раз?
- Кажется, в третий, и, кажется, опять не поступит. Может, возьмёшь его к себе? Раз здесь так хорошо?
- Может, и возьму. Парень хоть чем-то займётся. А ты лучше посмотри на Дилю. Ты её видела. Прилипла к своему парню десять лет назад, ещё девчонкой. Её проклял отец, кстати, наш двоюродный брат, сын дяди, от неё отвернулись подруги, а этот подлец женился на другой и вовсе не собирается оставлять семью ради неё, но она живёт им одним, как одержимая, как сумасшедшая. Её отправляли учиться – не поехала. Её звали замуж – не пошла. Он приезжает сюда несколько раз в год, и она без стыда принимает его на глазах у всех, а потом живёт среди молчаливого бойкота, общественного отвержения. Её здесь так и называют – Диля Генсек, потому что этот напыщенный индюк всегда снимает им этот домик для блуда. Ты избежала этого позора благодаря нам – мы не позволили отцу окончательно осудить тебя, потому что ты всё же вышла замуж. Я сам говорил ему о том, что у каждого свой путь, и ты свой нашла. Мы позволили тебе идти по твоему пути, Мади, но он ни к чему тебя не привёл. Ты тоже осталась одна, сестра. Я сижу здесь, как сокол на сопке, и всё вижу. Ты не создала семью, не стала счастливой. А сейчас ты и вовсе хочешь всё перечеркнуть ради каких-то призрачных надежд. Успокойся, сестра. Я сожалею о множестве своих ошибок, о множестве ошибок отца. Я вижу, как ошибаются мои братья и сёстры, наши племянники, и я прошу тебя – не ошибись снова. Не тянись за миражом, не вороши прошлое. Не заставляй меня сожалеть о твоей новой боли.
Медина качнула головой невпопад – она уже была не здесь. Она оставила Эдика с Марселем, и поехала домой на автобусе, размышляя, с чего начать поиск.
Крик сокола, как вопли янычар,
Предчувствует кровавую победу,
Но знает только высохший анчар,
Как падает слеза на степи сверху…
Отец не мог отдать ребёнка чужим людям. Скорее всего, он отдал его на воспитание кому-то из её сестёр или братьев, или же старшим племянникам, потому что, когда Медина родилась, у неё уже были племянники-ровесники от старших братьев. Кто-то из них вырастил её ребёнка, и она должна узнать, кто…
***
Есть ссоры, в которых примирение невозможно. Во внутреннем дворике пансиона «МЕДИНА» снова полыхала словесная баталия.
Мади вышла на балкон, опоясывающий второй этаж дома с внутренней стороны. Галя уже маячила там, чуть не по пояс перевешиваясь через парапет.
- Ну как там? – шепнула Мади.
Галя повернулась и молча покачала головой. Мади выглянула во двор и прислушалась. Рая и Виктор говорили на повышенных тонах в ужасающей манере. Галя права – ничего не выйдет. А начиналось-то всё как хорошо: начинающий успешный юрист, обожающий музыку, и начинающая певица, мечтающая о карьере и большой сцене, они были такой красивой парой. Но уже через три года оба забыли о музыке: она занималась домом и сыном, а он открыл нотариальную контору и располнел, сидя за компьютером и бумагами. Но по закону подлости после большой сделки Виктору выпал шанс заняться хобби – музыкой, и Раиса взбунтовалась. Это была её мечта. Её, а не его! Он должен был помочь ей стать звездой, вложив деньги в раскрутку, а не покупать себе студию композитора, чтобы писать музыку.