После разговора с тёткой она вызвала Эдика. Прикинув, сколько стоит бензин и услуги водителя, она решила ехать в Севастополь на автобусе, а Эдика оставляла у плиты. Пусть хоть полуфабрикаты покупает и разогревает. И не надо тут возмущаться! Она ему помогла? Вот и он пусть поможет бедной тёте Мади.
- Ничего. Не разорюсь, - пробормотала она себе под нос поздно вечером, - но я во что бы то ни стало поеду. Завтра же!
И Медина пошла собирать сумку…
Глава 4. Рафаэли наших дней
Прецедент с претендентом
Эдик припарковался у небольшого отеля и открыл ей дверцу, быстро обойдя машину. Медина элегантно выставила ногу в изящной лодочке из машины, чтобы выйти в город как заезжая императрица инкогнито.
Хрясть! И тонюсенькая шпилька, зажатая между камнями брусчатки, не выдержав напора, лопнула, не оправдав возложенных на неё надежд.
- Ну, хоть не на банановой кожуре, - философски вздохнула Мади, балансируя на одной ноге с туфлей в руке, держась за дверцу автомобиля.
- Постучи по дереву, тётя Мади, - вздохнул Эдик, - а то нас будто сглазили, по дороге два раза заглохли.
- Заглохли, потому что аккумулятор пора поменять или стартер проверить.
- Да нормально всё с ними.
- Тогда это просто твоё неумение, - сказала она, и Эдик задохнулся от возмущения, - да и какой ещё сглаз? Ерунда! – и она взмахнула рукой.
Браслет на тонком запястье вдруг расстегнулся и слетел, и, отлетев к сливной канаве, скользнул в решётку и булькнул в бездну.
- Я ж говорю – сглазили, - с долей злорадства подтвердил мысль Эдик.
- Ага. Галюня с Ашотиком, - съязвила Мади, опуская ногу в туфлю второй пары, которую ей достал из багажа Эдик, - ну, вот и всё, - и она поправила юбку.
Треск. Шлица на разрезе лопнула, превращая приличную юбку в рабочую форму путаны.
- Может, свинец разлить? – предложил Эдик, - Это точно порча.
- Ага. Страшное проклятие загулявшей горничной и повара-предателя, погнавшегося за выгодой и бросившего меня на произвол судьбы после стольких лет! Но вот что я тебе скажу: их проклятие на меня не действует! Я в душ, а ты реши все вопросы с багажом и бронью, - сказала она, заходя в гостиницу.
- Э, простите, но никакой брони не было, - сказали им на рецепшене.
Эдик посмотрел на неё с суеверным ужасом.
- Просто Витя замотался с клиентами и забыл, - сказала Мади, вздёрнув подбородок.
Эдик покачал головой. Мади закатила глаза и сама оплатила им номера – самые дорогие, которые слава Богу, что ещё были, – сезон, как никак.
- Выходим через полтора часа. И не дай бог тебе ещё раз заглохнуть. Отправлю жить к Марселю, - пригрозила она Эдику…
Севастополь Медину немного ошеломил, впрочем, как всегда. Этот город выделялся в Крыму как Питер в России. Много кораблей, много мужчин, много памятников. Особый ритм в темпе марша. Особый дух истории и патриотизма.
- И семейного идиотизма с остракизмом, - пробормотала Мади себе под нос, когда Искандер захлопнул дверь перед её носом.
Она вышла из подъезда и присела на лавочке. Насколько она знала Назиру, та скоро спустится, чтобы сохранить остатки семейных связей. Мади даже подозревала, что жену посылает брат, чтобы не признавать открыто своей слабости и любопытства – в конце концов, не так часто она его навещала.
- Мади! – воскликнула запыхавшаяся Назира, - вот ты где! Здравствуй.
- Здравствуй, дорогая, - и Мади встала с лавочки.
Женщины обнялись. Насколько Мади была светлой и лёгкой и выглядела совсем по-европейски, настолько темноокая темноволосая смуглая Назира в тёмно-синем национальном домашнем наряде из шаровар и рубахи-платья воплощала образ коренной крымской татарки.
- Он всё ещё злится? – спросила Мади, - сколько лет прошло.
- Ну, что ты. Просто упрямится.
- Как всегда. Ладно, как твои дела?
- Всё хорошо. Скоро я в седьмой раз стану бабушкой.
- Да ты что? Камила?
- Да, врачи говорят, что будет девочка. Искандер с зятем поворчали, но моё сердце полно радости.
- Конечно. Пусть родится здоровой, поздравляю вас.
- Спасибо. Как ты?