- Лучше всех. Но ты же знаешь, что нашла твоя золовка в доме папы.
- Да. Но это невозможно, Мади. И Искандер не верит, что папа мог так поступить, это немыслимо. Он не хочет об этом говорить, поэтому…
- Поэтому и злится, ясно.
- Да, он последнее время ужасно злится, но не на тебя, тебя-то он обожает, а на моего сына, который так нас опозорил, - и Назира закрыла лицо руками.
Мади сделала охотничью стойку.
- О ком речь?
- Наш Рафик. Наш младший сын. Он…
Назира заплакала.
Мади снова увлекла её на лавочку.
- Успокойся. Рафик, которому сейчас двадцать семь лет? Он ещё учился в художественной школе?
- Будь проклята та школа! – взорвалась Назира, - и те художества!
- Да что случилось? Только не реви, ради бога, а то мы до утра не дойдём до сути, а Искандер скоро позовёт тебя.
- Мы долго не понимали, - вздохнула Назира, а когда поняли, не хотели верить. Это же такой позор – сын нетрадиционной ориентации. Муж был в ярости, даже убить его хотел.
- Убить сына?
- Да, чтобы смыть позор.
- Боже мой, Назира, ну, какой позор? Ты же образованная женщина, институт закончила.
- Да толку с того института, всё равно работать не дали. Я и не жалею. У меня пятеро замечательных детей, из них трое сыновей. И ещё Рафик.
- А Рафик тебе уже не сын? – возмутилась Мади.
- Тише, - перешла на шёпот Назира, отводя Мади подальше от подъезда, - не дай бог Искандер услышит.
- Пусть слышит. Как он мог отказаться от сына? Он тоже его ребёнок.
- Ребёнок, но не сын. Ты теперь тоже знаешь, какой он. И вся семья узнает.
- Ну, я знаю, и все узнают, и что с того? Убить его теперь?
- Искандер хотел. Хорошо, что Ирина с Марселем вмешались. Спасибо им.
- Да ну тебя, - отмахнулась Мади, - брат с сестрой не дали Искандеру убить собственного ребёнка, но так и не смогли унять его гнев. Ну, да бог с ним, он как наш отец – совершенно непримирим ни к чему, что не соответствует его представлениям о жизни. Но жизнь гораздо больше и шире наших представлений о ней! И кто-кто, а ты должна это знать. Мальчик стал геем, - сказала Мади вслух, - это неожиданность, я понимаю, но мы живём в двадцать первом веке. Такое случается. Это мировая тенденция, и вы, возможно, тут совсем ни при чём.
- Мы и ни при чём. Это его друг из художественной школы. Тогда ещё всё началось, а открылось всего пару лет как. А твой брат винит меня, - и Назира снова всплакнула.
- Сын гей и сестра отступница. Ясно, почему он захлопнул передо мной дверь. Оберегает остальных. Но ты не расстраивайся. Насколько я помню Рафика, он такой талантливый и милый мальчик. У него всё будет хорошо.
- Милый, - вздохнула Назира, - слышал бы тебя Искандер.
- Пусть не слышит. Но я хочу встретиться с племянником. Где он?
- Не знаю. Отец его чуть не прибил, потом прогнал. Наверное, живёт у друзей. Он выкинул все его вещи, когда сын ушёл, даже собрать не дал.
Мади отмахнулась и обняла Назиру.
- Ерунда, наживёт, - сказала Мади, - я тоже ушла из дома в чём была. И я могу поддержать его. Ты мне скажи, где он?
- Я не знаю, муж запретил всем членам семьи с ним видеться. Мы при нём удалили номера из телефонов.
- Назира, мне нужно его увидеть.
- Да говорю же, не знаю. Да и зачем? – тут она посмотрела на Мади, - О нет! Ты думаешь, что Рафик твой сын?
Мади смутилась. Назира взвилась и ощетинилась, как дикая кошка.
- Даже и не думай! Может, Рафик и не такой как все, но он мой ребёнок! Это я его родила! Да, родила сразу после того, как ты потеряла своего ребёнка, но это мой – мой мальчик, слышишь?
- Весь двор слышит, - мрачно сказал Искандер за их спинами.
- Брат! – и Мади быстро встала и прижалась к высокому худощавому мужчине лет шестидесяти, тёмному и мрачному.
- Мади, - он поморщился и не обнял её, но и не оттолкнул.
- Искандер! Как редко мы видимся, дорогой.
- И вообще бы не стоило. Папа был прав – ты портишь остальных членов семьи, ты плохо на них влияешь.
- Но это не я влияю, это мир изменился, - и Мади заглянула брату в глаза.
- Мир меняют такие, как ты. Такие, кто считает, что всё допустимо, что всё дозволено, что всё можно принять и простить. Вы слишком терпимы к злу, вот оно и распространяется в мире. Всё из-за вашей толерантности и распущенности!
- Брат.
- Уезжай, Мади. Мы, возможно, будем видеться на семейных праздниках, но не приезжай в мой дом, сестра. Больше не приезжай. А ты иди в дом, Назира.
Её брат с женой развернулись и пошли в подъезд.
- Скажи мне, где твой сын! Где Рафик?
- У меня больше нет такого сына, - бросил Искандер, не поворачиваясь.