- Мади, ты спятила? Опять пристройку? Это полноценная стройка! Это…
- Ванечка, - и она умоляюще на него посмотрела…
***
Через две недели Надир и Надира с Эдиком уезжали в Симферополь.
- Господи, Эдик, это полная неожиданность, - причитала Мади накануне вечером, - ты правда уедешь с ними?
- Да, тётя. Мы с Надиром будем партнёрами, а с Надирой мы завтра пойдём в ЗАГС заявление подавать.
- Я догадалась, что к этому всё идёт, когда увидела, как она утром выходит из твоего таун-хауса. А я же тебе обещала найти самую лучшую девчонку в жёны.
- Ты и нашла, тётя Мади. И девчонку, и друга, и занятие по душе. Я хороший водитель и неплохой автомеханик. Надир с Надирой меня многому ещё научат. Мы с ними за две недели совсем родными стали. А её я люблю. Люблю до безумия. Сразу влюбился, когда она мне на руки в фальшивый обморок упала.
- И ничего не фальшивый, - подкралась к ним Надира, - я от стыда сознание потеряла, когда он мою грудь при всех лапал.
Надира с Эдиком улыбнулись. Мади грустно посмотрела на них. Они вполне подходили друг другу.
- А это что? – вдруг спросила она, подняв манжет на рубашке Эдика.
- А, это мы с ребятами сделали. Типа, чтобы меня в семью приняли, - смущённо сказал Эдик, закатывая рукав и показывая чёрно-красную замысловатую татуировку, - это теперь моя семья. В институт я снова не поступил, так что деньги потрачу, чтобы свадьбу сыграть и дом нам с Надирой снять. А Надир будет жить в пристройке у мастерской. К нам его друг вернулся, Егор, у него руки золотые. Будем жить и работать весёлой компанией.
- Совет да любовь, - вздохнула Мади, - и удачи, ребята.
- Вы наша удача, тётя Мади, - сказала Надира и подошла обняться…
Мади послушала рок, который обычно звенел в наушниках Надира, и чуть поморщилась. Это не музыка, это пилорама какая-то. Хотя иногда можно и такое «врубить», чтобы чувствовать себя не раритетом в стеклянной витрине, а «клёвой тёлкой». Но к её главной цели этот забойный музон ни на ноту её не приблизил…
Глава 8. Душа души
Не прибирает Домна дом, у Домны дома всё вверх дном
После отъезда детей Мади ушла в себя на целую неделю, скинув дела на Витю, Галю и Ашота. Жизнь её словно потускнела и тянулась медленно, в тон нудному осенне-зимнему дождю со снегом. С тех пор, как ей позвонила одна из её сестёр и открыла семейную тайну, она, потрясённая услышанным, разыскала нескольких своих кузенов и племянников, один из которых мог бы быть её ребёнком, которого двадцать семь лет назад объявили мёртвым, но ни один из них не оказался с ней одной крови. Она осталась ни с чем.
Это её последнее мироощущение крайне оскорбляло Ивана, которого она вообще не замечала, тенью бродя по «МЕДИНЕ».
- Со времён Великого Шёлкового пути ничего не меняется, - бормотала она себе под нос, - женщина – тень мужчины на земле, она же пыль под его ногами, и есть только два мнения – главы клана и неправильное и так далее. Всё, что не укладывается в канон, отсекается баз анализа и без сожаления. О, боже…
***
К Виктору как-то заехала жена, посидела пару часов с сыном и пала на колени перед бывшим мужем. Витя стоял, как скала.
- Извини, Рая, ничего не выйдет. Я тебе и сразу сказал, что не прощу и не приму. И потом, знаешь, мне одному с сыном хорошо. Спокойно.
- Ты музыку пишешь?
- Нет. Забросил. Больше бумагами занимаюсь. Мади тут новое дело с Ашотом замутила, несколько бывших клиентов обратились по второму кругу. Заново открыл контору. Езжу три раза в неделю, практикую, как раньше. А ты?
- Что – я?
- Поёшь?
- Пою. Много пою. Устаю. По Сашке вот очень соскучилась.
- Приезжай. Гуляйте.
- Вить…
- Это всё, на что я способен, Рая. Дальше только хуже. Не буди. Пока…
Он вышел в сад, а Рая прижала к себе Сашку и заплакала. Но вскоре ей позвонили, и она, поцеловав сына и неловко сунув его Гале, быстро уехала…
***
Ашот с наступлением зимы стал больше готовить горячих блюд и выпечки. У него не было никаких технологических карт, никакого временного регламента, и он был сам себе начальником. К нему стали заходить не только туристы, но и местные жители, чтобы купить еду на вынос и не заморачиваться на готовку дома. Дела у него пошли в гору, и он снова стал напевать и ворчать себе в усы. Галя убирала пансион по утрам и днём, а по вечерам помогала ему в кафе, сдирая с него все свои чаевые и ещё немножко, но это было дешевле, чем нанимать ещё одну официантку, и он отсчитывал ей её пятисотки и не жадничал…