— Вы сегодня поработали просто молодцом, Лидия Антоновна, — похвалил он.
— Я очень ценю вашу похвалу, шеф, — с расстановкой оказала она, — и все же ухожу.
Петр Петрович часто не мог понять, когда она говорит серьезно, а когда подтрунивает над ним. Он не мог даже допустить мысли, что над ним можно подтрунивать. Неясность нервировала его, и он недолюбливал эту красивую и своенравную бабу.
Лида медленно шла по центральной аллее к распахнутым больничным воротам, подставляя лицо солнцу, бездумно наслаждаясь теплым днем. Выглядела она очень эффектно в узеньком костюме с короткой юбкой. Плащ был небрежно переброшен через руку яркой подкладкой наружу. Широкие каблуки модных туфель уверенно отстукивали по асфальту. Лида одевалась хорошо, иногда — броско, и это тоже было одной из причин неприязненного к ней отношения некоторых больничных женщин, особенно пожилых и солидных. Другие же, напротив, находили в живости ее ума много притягательного.
У Лиды было достаточно приятельниц в больнице, которые обменивались с нею новостями косметики и журналами мод, судачили, разбирали по косточкам всех знакомых. Немало осталось у нее и институтских друзей, но в последнее время они стали встречаться редко. Может быть, причиной тому было и ее замужество на последнем курсе, вернее — странные отношения ее с мужем, а возможно, и работа, отнимавшая много времени. Но как-то так получалось, что при большом количестве приятелей и приятельниц, живя вместе с матерью, мужем (обычно находившимся «в поле» — он был геологом) и пятилетним сыном, она чувствовала себя совершенно одинокой. Чувство одиночества никогда не оставляло ее, оно могло куда-то спрятаться или подкатывало к самому горлу, но она всегда ощущала его в себе. И рядом с этим чувством жило в ней другое — ожидание чего-то, какая-то надежда. Это другое было неопределенно, непонятно, но делало существование радостным, наступавший день — желанным. А в последние месяцы это радостное ощущение в ней было несомненно связано с больницей. И вот недавно она с удивлением поняла причину — Герман. Через пять лет совместной работы?.. И почему вдруг Герман?.. Но добираться до истоков было совсем не в ее характере.
У самых ворот Лиду нагнала «Волга», притормозила рядом.
— Садитесь, Лидия Антоновна, подвезем, — любезно предложил главврач Иван Степанович и открыл заднюю дверцу.
— А вам куда? — обрадовалась Лида.
— В горздрав, но мы подбросим вас, куда нужно. Время позволяет. — Иван Степанович проверил, хорошо ли она захлопнула дверцу, и улыбнулся ей. — Домой? Куда?
Лида назвала адрес.
Шофер лихо вел машину по перегруженному проспекту. Лида подумала, что он, пожалуй, единственный человек, пришедший в больницу с новым главным. Она вспомнила услышанную когда-то фразу: «Надежный, молчаливый шофер — самый ценный работник для начальника» — и улыбнулась. Настроение было отличное. Возбуждение, привычное для нее после напряженного дежурства, не сменилось еще депрессией и сонливостью, солнечный мир казался прекрасным.
— Хорошо-то как! Катить бы и катить вот так куда-нибудь!..
— Я бы с радостью… — Ванечка повернулся к ней, светясь круглым доброжелательным лицом. — Да вот…
— Ну, понятно, Иван Степанович! Разве вы можете изменить своему горздраву, — смеялась Лида.
— Может быть, отложим прогулку на вечер? — неожиданно предложил Ванечка.
— Как мило! Интересно, что об этом скажут завтра в больнице.
— Это должно быть нашей тайной, естественно.
— Ну, тогда это совсем интересно!.. Налево, пожалуйста, и у второго дома… Когда же тайная встреча?
Ванечка снова повернулся к ней и посмотрел испытующе: дурачится или скрывает за шутливостью то, чего он давно и страстно желал?
— А позвоните часов в пять в кабинет.
— Вы будете ждать?
— Чего?
— Моего звонка?
Ванечка был явно сбит с толку.
— Ну… Если вам нужно… чтобы ждали…
— Конечно! Это нужно всем женщинам. А вашей жене, думаете, не нужно?
Машина стояла уже у ее парадного, тихо гудел мотор, шофер бесстрастно смотрел поверх опущенного бокового стекла куда-то на противоположный тротуар.
— Честно говоря, в последнее время меня этот вопрос не занимает, — после небольшой паузы доверительно сказал Ванечка, придвигаясь к Лиде через спинку.
Она рассмеялась и открыла дверцу:
— Большое спасибо. Благодаря вам я после дежурства лягу спать на целых полчаса раньше. Поставить в известность профсоюз?..
Когда она была уже на тротуаре, он сказал ей, опустив стекло: