Её лицо дёрнулось благодарной улыбкой — единственный ответ на мои чувства, который она когда-либо дала, но её голос был хриплым карканьем из-за выпитого джина. — Боюсь, что я не больна. Он становится всё громче и громче, и я не могу перекричать его. Он следует за мной и каждый раз всё ближе. Я думаю, что знаю, чего он хочет, и я боюсь! — с грустью сказала Эрика.
— Так уйдём же! — воскликнул я.
— После выступления, возможно, — ответила она. — Мой голос пропадает, это не ложь, но я должна сделать всё правильно, получить справку от доктора. Таким образом не будет проблем, не так, как прошлый раз…
Органист настроил регуляторы инструмента, чтобы он выдавал звуки диссонанса, в то время как стробы вспыхнули со скоростью пулемёта, превратив мир в сменяющие друг друга фотографии. Эрика оторвалась от меня и медленными рывками пошла к сцене, это выглядело как пародия на ирреальную последовательность немого фильма.
Занавес поднялся, на сцене была группа «Электрический Комод». Огни цветомузыки по всему залу взорвались безумным узором, подобно ночной бомбардировке во время Второй мировой войны. Удушающий вопль ужаса, разрывающий мозг и истощающий нервы, вмешался в звучание «Комода», и я знал, что выступление будет необычным даже для этой группы.
Эрика была как бы не здесь, она быстро напевала слова, скользящие по острым аккордам, которые напоминали заимствования у Кентона и Стравинского из сороковых годов. Почти немедленно глубокий рёв, больше похожий на инфразвук, появился откуда-то извне. Он стал громче, чем я слышал его прежде — бездушный, голодный, неумолимый.
Хиппи в страшном парике, с блестящими от наркоты глазами стоял возле меня и кричал что-то неразборчивое. Я наклонился я к нему и уловил несколько обрывочных фраз: «Чернота… чернота безграничного пространства!.. Невообразимое пространство, полное движения и музыки… ничего подобного нет на Земле…»
Эрика изо всех сил пыталась держаться на гребне звуковой волны. Быстрее и быстрее, выше и выше поднимался её голос, но импульс шума пронесся мимо Эрики, завился в вихри над её головой, сложившиеся в застывшие звуковые волны по обе стороны от неё. Огни светомузыки приобрели тусклые, мертвенно-бледные цвета, как будто оказались под водой, — зелёные, алые, пурпурные, фиолетовые.
Я знал, что никто не мог выдержать такое напряжение. Я двинулся назад к бару, где Пит Муцио с его кинжалоподобной улыбкой прятался в тёмном углу. Схватив его за плечо, я приблизил к нему своё лицо и закричал среди грохота: «Отключи тот шум! Тот раздутый динамик или то, что вы спрятали за ним — у вас где-то должна быть панель управления усилителем. Отключите его! Это убьет её!»
Пит не улыбался теперь; он вспотел и был напуган, и впервые в его жизни он вопил, чтобы быть услышанным:
— Нет никакой пленки, никаких динамиков. Клянусь богом, я не знаю, что это! Я думал сначала, что группа издает этот шум, а они думали, что это делал я. Тогда новый парень попросил меня заниматься только своим делом, если я хотел удержать кого-либо…
Я оттолкнул Пита и побежал к сцене. Звуковое насилие повысилось до оглушительного вопля; музыканты «Комода» в испуге побросали свои инструменты. Даже светящийся экран погас, остался лишь один фонарик, чей луч метался по Эрике, отражаясь от металлических блёсток её платья и от её огромных испуганных глаз.
Она старалась держаться на ногах, вытянув руки, наклонив голову назад. Чуждый звук ревел вокруг неё, образуя видимый ореол. Эрика глубоко вдохнула, скривила губы и попыталась выжать в последний раз искажённую ноту своей истерической сольной партии.
Ничего.
Ни звука, не писка, ни даже стона не выдавилось из растянутого квадрата её рта. Её голос, который был единственной её защитой от неизвестного преследователя, наконец, сломался.
Торжествующий, всезаполняющий рёв, казалось, атаковал Эрику. Она качнулась назад, споткнулась о брошенную Томми гитару, после чего упала на большой усилитель, который питал все электрические инструменты и громкоговорители.
Из усилителя брызнули искры, я видел, что Эрика пыталась ухватиться за один из странных новых инструментов, которые стояли на сцене как зловещий хор роботов.
Немедленно все смертоносное напряжение из усилителя перескочило на металлические блестки её платья. Горение и запах озона пробились через сильный запах марихуаны.
Занавес превратился в пламя, когда участники группы сбежали — за исключением Томми, который так и не смог сдвинуться с места. Зрители толкались в замешательстве, пытаясь найти выход из клуба. Дешевые ленты и психоделические художественные декорации из гофрированной бумаги и марли направили огонь в каждый угол «Багрового Сгустка», осветив ночной кошмар, когда все предохранители перегорели.