Антипов острогой добыл двух крупных и неповоротливых, словно из соседнего сна, рыб. Одну отдал Галине Анатольевне — сунул прямо в приоткрытую пасть. Никакой реакции не последовало, но пока он с другой стороны холма разводил костер и коптил свою рыбину, коржаковия поужинала. При нем, наверное, стеснялась.
Какого чорта столь здоровому мужику, как антонозавр, приглянулась мелкая коржаковия из соседнего биоценоза — Антипов не мог понять. Это было явно что-то личное, при всей нелепости таких объяснений для окончания Пермского периода. Как, впрочем, и для его начала и середины, а также последующих двухсот шестидесяти четырех миллионов лет еще не произошедшей эволюции.
Постоянно на берег выходили из леса неповоротливые питательные эстеменнозухи с очаровательными шариками на милых рожках, придающих им странную грацию гипербегемотов в очках. Иваныч от обычной диеты не отказывался — думал о правильном пищеварении — но в симпатиях был упорен и бродил вокруг импровизированного лагеря неотступно. Антипов с парализатором в одной руке и факелом в другой выходил к нему на переговоры, надеясь окончательно смутить сочетанием человеческого голоса и огня. Иваныч отползал в чащу и оттуда пристально зырил на парламентера. В спор не вступал, явно лелеял какую-то думу.
Рыба исчезла с мелководья, только крупные отвратительные гриллоблаттиды вечно уползали под папоротники. Коржаковия не жаловалась на раны, но сама передвигалась с большим трудом. Есть было нечего. Страдал от голода и студент Антипов. Он хотел сделать ловушку на эстеменнозуха, но и те ушли глубже в лес и уже не появлялись поблизости. Иногда были слышны их передвижения, вздохи и ворчания, но и они сдвинулись на грань слуха. Неотступен был только антонозавр с печальными глазами. Он не нападал, просто, казалось, ждал чего-то.
Через несколько дней студент окончательно понял, что единственный источник еды в округе — Галина Анатольевна. И если он хочет дожить до спасательной экспедиции — а думать, что она может не прийти или задержаться на месяцы, было попросту страшно и бессмысленно — то надо ее съесть. После всего совместно пережитого думать об этом было неприятно. Мятущиеся кроманьонцы, меняющие убеждения каждое столетие, так бы и поступили. Их не поймешь. Сегодня они охотятся на ведьм, завтра строят коммунизм, а что будет послезавтра? Но человек истинный видит суть. И поразительная, приводящая в смущение суть в том, что даже Антон Иванович, явно голодающий последние дни, есть Галину Анатольевну пока не торопился. Терпел. Худел. «Заклятье на ней какое-то, что ли?» — вдруг агрессивно пробормотал студент Антипов, угрюмо копая ямку для. чего-то — он уже и сам порой терял осознанность каждого действия. Сзади послышалось шевеление. Галина Анатольевна подползла к нему и боднула своей нескладной тяжелой головой. И снова затихла. Чего-то силилась сказать, но не могла — строение черепа не позволяло. Или просто задела, не обратив внимание? Вот и разбирайся поди.
К огню антонозавр по-прежнему относился с недоверием и определенную черту не пересекал. В какой-то момент это начинало производить впечатление деликатности, тогда студент Антипов вскакивал и усердно занимался гимнастикой, чтобы почувствовать свое тело и вообще собственную реальность в этом томительном, но полном энергии мире. Но один раз они столкнулись в лесу практически лицом к лицу. Студент Антипов понял, что сердце его проваливается вниз и запутывается в животе. Антонозавр был огромен, и он первый увидел человека.
В первый раз Антипов увидел в нем не скучного профессора, а великого мыслепоэта прошлого, в честь коего, собственно, сия тварюга и была названа. Судорожно вспоминая строки из обязательных к внимательному прочтению книг, он стал лепетать их, пытаясь убедить чудовище не портить карму и проходить мимо.
— Самое сложное — сам человек, потому что он вышел не подготовленным. не то. «Лебедь» будет доступен нашему зову еще 17 часов. а-а-а!.. этот гад не знает, что такое лебедь! Вот, слушай, дорогой, это тебе предстоит написать: из палеонтологической летописи — слышишь? — из твоей летописи, с-скотина, это про тебя написано! — вытекает гуманистическое учение о космическом будущем человечества. Ты понимаешь? я — человечество! И ты будешь человеком. Все будут людьми. А были мы звездами, истоки наши в них, понимаешь? Мы братья с тобой, мы не должны ссориться. Всем сейчас тяжело, и мне, и Галине Анатольевне…
Внимательно слушающий и запоминающий отточенные формулировки антонозавр при этих словах вдруг резко двинулся вперед и быстро прочавкал, изгибаясь, мимо онемевшего от страха человека. И с треском скрылся в зарослях, откуда пришел Антипов. А тот бессильно опустился на влажные выступающие корневища кордаита.