— Мерья! — рявкнул кто-то из толпы, ткнув в меня пальцем. — Где скрылось отродье в храмовых одеждах?
Ох уж мне эти элитные слои общества! У них логика примитивная, а потому обидная. Зря они меня грязным бродячим отбросом обозвали, я обиделась и, глупо хлопая глазами, указала в противоположную сторону. Это мы умеем, в прошлой жизни научились.
За возмутителем спокойствия послали стражу, что не могло не насторожить. Сами храмовники вместе с малочисленными представителями местной элиты очень быстро скрылись в храме. Ну не любят богатеи ножками бегать. Им проще вызвать по коммуникатору подмогу и ждать результатов в тепле и комфорте.
Смекнув, что дело совсем нечисто, я быстренько слиняла. Как говорится, с глаз долой — с радаров вон.
Старика не нашла, что меня ни капельки не расстроило. На золотые горы я действительно не рассчитывала. В общем, пошла дальше своей дорогой, которая теперь лежала в противоположную от храма сторону. Уйти успела далеко, а шла все больше по не самым благополучным районам. Так бы и брела, если бы в один прекрасный момент меня не схватили за руку.
При общении со мной стоит соблюдать ряд довольно простых правил. Первое — ни в коем случае, ни при каких обстоятельствах не хватать меня за различные части тела. Неизвестный правил не знал, потому очень удивился, когда чуть не схлопотал нож под ребра.
Признаю, сглупила. Нужно было в бедро метить, это дало бы мне необходимые секунды для побега. Но как уже было сказано — я ошиблась, и нож профессионально выбили из моих рук.
— Не кусайся, ребенок, — правую руку заломили за спину. — Я с миром. — Тяжелое дыхание выше моей головы показалось смутно знакомым.
Многострадальную конечность отпустили, после чего я получила возможность узреть перед собой недавнего знакомца.
— Если это ты называешь миром, то я лучше пойду, пока не узнала, что нынче у стариков зовется боевыми действиями, — обиженно растерла травмированное запястье.
Краем глаза отметила неестественную бледность лица и чересчур прямую спину старика.
— Цыц, мелочь, — нахмурился старец, на котором, кстати, больше не было монашеских одежд, как не было и пятна на боку. Первую медицинскую помощь он получить успел. — Говори, чего хочешь.
Я моргнула, потом еще раз моргнула, и моргать бы мне в недоумении еще энное количество времени, если бы не пояснение странного индивида:
— Долговая рассрочка, — тяжело вздохнул он.
Хорошо, что наш разговор проходил в глухой подворотне, у Вселенной на куличках, потому что после его слов я умолкла надолго. Ибо думала.
Наемник. Ну что сказать, попал ты, старче.
Если нашел меня, значит, был как минимум один свидетель произошедшего. Вполне возможно, что старика страховали через наблюдатель или коммуникатор. Этим же можно объяснить своевременную помощь при серьезном ранении. Впрочем, это не важно, факт оставался фактом.
Как я потом узнала, старик моим молчанием был явно озадачен, потому решил выяснить, какие же мыслишки бродят в моей грязной голове. Он оказался менталом, о чем я, естественно, не подозревала, и чтение чужих мыслей для него проблемой не являлось. Об этом я тоже не знала. Так вот, он попытался. Честно попытался. Напрягся, взмок, от усердия морщинами покрылась даже лысина.
Я тем временем тихо радовалась собственному везению. Только наемники свято блюли закон долговой рассрочки. Наемники — люди, свободолюбивые до фанатизма, потому понятие долга как таковое вгоняло их в тоску. Ибо долг подразумевает под собой обязательства, навязанные насильственным образом. Причем не редки случаи, когда подобные обязательства становятся пожизненными, что просто убивает хрупкий и чувствительный внутренний мир самых отмороженных ребят во Вселенной. Проще говоря, у наемников нет понятия «долг», у них долговая рассрочка, то есть определенное время, за которое они выполняют конкретное действие в уплату долга.
Но что-то я не помнила, чтобы наемники страдали благородством. Их беспринципность и прочие черты отпетых негодяев уже вошли в легенды. И дел бы с ними никто не имел, если бы не кодекс, по которому наемники не смели нарушать договор, долговую рассрочку и собственные клятвы. Последние получить у них вообще-то нереально.
Я мило улыбнулась старику, радуясь про себя, что не прошли даром уроки моего учителя по менталитету и политологии Союзных образований.
— Странно, — нахмурился старик. — Ну да ладно. Так сколько хочешь, ребенок?
Он был кардинально не прав, но его можно было понять: нищая бродяжка наверняка потребовала бы денег. Много денег.