— А зачем вы смотрите на Солнце? — спросила она через некоторое время, уяснив суть моего занятия. — Разве там что-то происходит?
— Там все время что-то происходит, — я искренне удивился такому вопросу. — Иногда появляются очень сильные магнитные поля — всплывают из глубин Солнца к поверхности. В этих местах возникают активные области — темные солнечные пятна, а вокруг яркие флоккулы. Иногда пятен бывает мало, иногда много. Бывает, что в активных областях происходят солнечные вспышки. Это такие мощные взрывы. Если взорвать все ядерные бомбы на земле, солнечная вспышка все равно окажется мощнее. Вот, например, сейчас одна такая область видна, и там вполне может случиться вспышка.
Мне хотелось подчеркнуть значимость и необычность моей работы.
Я снова заглянул в окуляр. Высокий петлеобразный протуберанец на восточном лимбе явно активизировался. Я набрал на пульте увеличенное значение экспозиции, чтобы протуберанец хорошо проработался на негативе, и сделал снимок. Камера снова протянула пленку.
— Это что вы сейчас сделали? — спросила девушка.
— Это я сфотографировал Солнце, — пояснил я, не отрываясь от окуляра.
— И вы что же, все время его фотографируете? — спросила она.
— Да! — отозвался я и снова изменил время экспозиции. — Иногда реже, иногда чаще, когда там идут какие-нибудь процессы, вроде той же вспышки. Или вот сейчас протуберанец зашевелился…
— Можно посмотреть?
Она наклонилась к окуляру и стала всматриваться.
— Вы, значит, все время за ним следите — задумчиво проговорила она. — И что, вам это действительно интересно?
— Ну конечно! — отозвался я и замолчал.
Она снова пожала плечами.
— А что тут может быть интересного? — спросила она. — На Солнце ведь все время что-то происходит. Вспышки, да? Протуберанцы… Они живут своей жизнью, очень далеко от нас. Далеко?
— Примерно в ста пятидесяти миллионах километров.
— Ну вот... К людям это же не имеет никакого отношения. И зачем тогда туда смотреть? Там же все неживое. Оно не думает, не слышит, просто кипит себе…
Впервые в жизни я слышал такие вопросы. Мне всегда казалось, что это-то как раз и есть самое интересное — узнавать, что происходит где-то в глубинах Вселенной и почему оно происходит.
— Во-первых, это нужно знать, — сказал я. — Вы слышали, как вспышки влияют на Землю? Они порождают у нас магнитные бури. В электронных системах могут быть сбои, спутники выходят из строя, и вообще, есть данные, что солнечная активность может влиять на наше здоровье и даже на общественную жизнь.
Девушка что-то записала в блокнот и с сомнением покачала головой.
— Во-вторых, мы же должны знать, почему там все это происходит, — продолжил я, но она меня перебила.
— А вам лично это все интересно? — произнесла она, глядя на меня поверх очков.
— Очень, — сказал я с некоторым вызовом. — Да и как может быть иначе? — я искренне недоумевал.
— Но как это вообще может быть интересно? — похоже, что и она говорила вполне серьезно. — Все это не имеет никакого отношения к людям. Все это где-то, — она помахала блокнотом, — там, в другом мире, чужое, холодное.
— Ничего себе — холодное! — воскликнул я. — Знаете, какая на Солнце температура?
— Да я же не в этом смысле! — она нетерпеливо мотнула головой. — Вам это и вправду интересно? Вижу, что вправду… Странно.
Я не нашелся, что ей сказать.
Мне всегда казалось, что интерес к устройству нашего огромного мира, который мы называем Вселенной, — это естественно. Я считал и продолжаю считать, что жизнь нашей планеты, человечества, народов и отдельных людей — это всего лишь крошечная часть жизни удивительного и бездонного космоса. Ведь мы живем на маленькой планете под влиянием условий и природных законов, которые определяют всё в нашем существовании.
А девушка смотрела на меня и, похоже, видела диковинного, странного персонажа, который занимается непонятным, бессмысленным делом — ну, может быть, не совсем бессмысленным, раз за это кто-то платит зарплату, но точно малоинтересным, которым можно заниматься только в том случае, если нет никакой другой работы. И наверно, именно я был в ее глазах человеком, обделенным природой, которому почему-то интересно неинтересное.
Я почувствовал, что мы с ней — совсем разные. Совсем.
Впрочем, возможно, она думала совсем иначе. Или вообще обо мне не думала.
— Вы знаете, это и вправду очень увлекательно, — сказал я. — Надеюсь, вы со временем поймете. Мне даже жалко… — я хотел сказать «жалко вас», но не рискнул, однако она явно это поняла.