Но ум всегда несется куда-то еще. Он никогда не здесь-и-сейчас, он всегда там-и-тогда. Ум существует только в там-и-тогда. Вот почему Макс Эрманн это упустил. Он говорит: «Внемли тогда…» «Тогда» выглядит более логичным, но оно не экзистенциально. «Сейчас» экзистенциально, хотя и очень нелогично – потому что вы не можете ухватить «сейчас» с помощью логики. В тот момент, когда вы думаете, что ухватили его, оно уже ушло, оно уже стало прошлым. Вы можете быть в «сейчас», но вы не можете пытаться понять, познать «сейчас». К тому времени, когда вы попытаетесь понять, его больше не будет. Оно подобно непрерывно текущей реке.
Гераклит говорит: «Нельзя войти в одну и ту же реку дважды». А я говорю вам: нельзя войти в одну и ту же реку даже единожды, потому что в тот момент, когда ваша стопа касается поверхности реки, вода в глубине проносится мимо. Когда ваша нога погружается в воду, на поверхности уже другая вода – она стремительно проносится мимо. К тому моменту, когда вы упираетесь в дно реки, утекло так много воды, что вы не прикоснулись к одной и той же воде даже единожды!
И такова жизнь: кроме изменения, ничто не постоянно. Только изменение вечно. Это выглядит парадоксально; вот почему я говорю, что это нелогично.
Внемли тогда мудрости мудрого…
Странная фраза: по сути, «мудрость мудрого» кажется тавтологией. Конечно, мудрость может быть только у мудрого. Какой смысл это повторять? Зачем говорить «мудрость мудрого»? Может ли мудрость быть также и у немудрого? Есть очень тонкий момент, который необходимо понять, потому что в мире так много знающих людей, и знающий человек производит почти такое же впечатление, как если бы он был мудрым, но все же он им не является. Он изъясняется точно так же. Ученый, который всю свою жизнь изучал Шримад Бхагавадгиту, говорит на том же языке, что и Кришна. Но когда говорит Кришна, это мудрость мудрого, а когда говорит ученый, пандит, это не мудрость мудрого, это мудрость немудрого. Это всего лишь знание, это совсем не мудрость. Как это может быть мудростью?
Запомните различие между знанием и мудростью. Знание – это фальшивая монета. Знание дается легко, его можно позаимствовать у кого угодно. Вы можете пойти в университет, в библиотеку, вы можете спросить у знающих людей, и вы можете его накапливать. Оно очень дешево. Ради него не нужно претерпевать какую-либо трансформацию, вам не нужно перерождаться. Вы останетесь такими, какие вы есть, а знание будет накапливаться. Оно будет к вам добавлено, но оно не будет иметь никакой ценности, потому что вы останетесь прежними. В действительности, это может даже быть опасно. Это обманет других, они будут думать, что вы знаете. А если многие люди думают, что вы знаете, вы можете впасть в самообман. Вы, возможно, тоже начнете думать: «Как столько людей может ошибаться? Если они думают, что я знаю, значит, я знаю».
Я слышал одну историю.
Некий журналист умер и попал на небеса. Святой Петр открыл врата рая и сказал ему:
– Извините, но наша квота для журналистов исчерпана. У нас на небесах может находиться только двенадцать журналистов, не больше. Даже у этих двенадцати почти никогда не бывает работы, потому что здесь нет новостей. Ничего не происходит!
Что может случиться на небесах? Ни беспорядков, ни изнасилований, ни политиков, ни падения правительства, ни разводов, ни убийств. Здесь ничего не происходит! Джордж Бернард Шоу определил новость так: «Если собака кусает человека, это не новость, но если человек кусает собаку, то тогда это новость». Ну а на небесах кто станет кусать собаку и зачем? Во-первых, где вы найдете на небесах собаку? А уж человека, который укусит собаку, будет найти почти невозможно. Так что там нет газет. Возможно, по утрам там просто раздают чистые листы бумаги, святые сидят, смотрят на эти пустые листы и очень радуются, что ничего не случилось, – и хорошо. Ничего всегда лучше, чем что-то.
Поэтому Святой Петр сказал:
– Пожалуйста, идите в ад. Там тысячи журналистов и сотни газет, и так много новостей!
Но журналист стал возражать, как обычно и поступают журналисты. Он заявил:
– Нет. Пожалуйста, дайте мне хотя бы двадцать четыре часа. Если я смогу убедить какого-нибудь журналиста отправиться в ад, тогда одно место станет вакантным, и вы сможете отдать его мне – в противном случае я отправлюсь в ад. Всего лишь двадцать четыре часа.